Тик-так

Безотрадные раздумья. — Фантазии и реальность. — Перья птицы эму. — Изгоняющий смерть. — Огненное кольцо. — Оружие дикарей. — Как один человек может захватить целый корабль. — Сумерки. — Мель посреди моря. — В ожидании прилива. — Экскурсия на скалу. — Где скрывался Джимба. — Средство для достижения радости. — Уговоры. — Растерянность сеньора Рамоса. — В тисках.

Обломанный бушприт, разбомбленные надстройки, снесенная мачта — «Избавитель» представлял собою зрелище жалкое и вызывавшее предчувствия одно тревожнее другого.

«Не потонем ли и мы вслед за каравеллой?» — размышляла Анита, опершись на руку Алекса. Они стояли на носу корабля. Солнце наполовину зашло за горизонт, однако зной еще не спадал, туника быстро сохла, и недавнее пребывание в теплой купели казалось уже скорее приятным, тем более все окончилось благополучно, если не считать гибели Фастова. Наверное, выражение «если не считать» применительно к утрате человеческой жизни было излишне циничным, но Анита не обманывала себя: не соверши Карл Ильич святотатства, пронзив себя мечом, все могло обернуться куда трагичнее.

Рамос уже просветил ее и Алекса относительно допущенной ими ошибки.

— Капитан предупреждал: у Карла нездоровая психика. Я не знал его слишком хорошо, но пока длился рейс, у него раза три ум заходил за разум. Мог вспылить ни с того ни с сего, переставал разбирать человеческую речь… Сладить с ним было непросто.

— Зачем же капитан взял его на шхуну? — недоумевал Максимов.

— Точно не скажу, но по слухам сеньор Руэда был Карлу чем-то обязан, потому и терпел все его выходки. И нам наказывал обходиться с ним помягче. Не как с хулиганом, а как с больным, понимаете? Но я чувствовал, что когда-нибудь случится несчастье…

— Сумасшествие… — проговорила Анита. — Жаль, что мы поздно это распознали! Чуть не позволили ему расправиться со всеми нами… И с вами тоже.

— Знаете, сеньора… — Рамос полуобернулся, глянув туда, где скрылась каравелла «Сан-Себастьян», ставшая склепом для Фастова, — для меня удивительно, что Карл угрожал убийством. Он, конечно, славился непредсказуемостью, но у меня всегда было ощущение, что его безумие имеет предел, через который он не смеет перешагнуть.

— Перешагнул же! — вставил Алекс. — Он сам признался нам в своих преступлениях.

— И ты ему поверил? — Анита отнюдь не разделяла убежденности мужа. — Этот Карл Ильич… Хотя, конечно же, его звали по-другому, был большой фантазер. Приписал себе родство с царствующей династией… Что ему стоило выдумать и все прочее?

— Что, например?

— Что он странствовал по свету и был отовсюду изгоняем. Что помогал капитану набирать экипаж. Что господа Рамос и Джимба невинны, как агнцы. Что он видел сеньора Руэду и может подтвердить его алиби…

— К чему нам теперь алиби капитана? Он мертв. А что убийца — Карл, в этом я уверен на все сто.

Максимов и мысли не допускал, что убийства на шхуне совершены кем-то иным. Перекошенное лицо Карла Ильича все еще маячило у него перед глазами.

— Ты, как всегда, торопишься с выводами, — Анита отпустила его руку. — Наш убийца дьявольски расчетлив и хитер. Он все проделывает так, что komar nosa ne podtochit. А Карл… Неуравновешенный, теряющий рассудок… Да он бы давно уже допустил какой-нибудь просчет! И как ты объяснишь его самоубийство?

— Это как раз логично. Муки совести…

— Уволь! Какие муки у нелюдя, который за неполные сутки убил шестерых? Тут другое… Я смотрела на него, когда он кромсал мечом каравеллу. Взгляд у него был затуманен, а потом вдруг остекленел. И если я правильно помню, в этот момент издалека долетел звук — часы в рубке капитана пробили семь раз.

— Ты услышала? Из трюма каравеллы?

— Корабли стояли вплотную, а трюм был весь дырявый, рубка тоже… Слышно было плохо, но Фастов как-то сразу застыл, перестал махать мечом, а через секунду покончил с собой.

— Не вижу связи. Ты тоже фантазируешь, Нелли.

— Может, да, а может, нет… — Анита тщательно подбирала слова, стараясь доходчивее донести свои соображения до Алекса и до слушавшего их разговор мексиканца. — Мне доводилось присутствовать на месмерических сеансах. Представьте себе: магнетизер внушал кому-либо из зрителей некое действие, которое тот должен был выполнить по особому сигналу. Допустим, по свистку встать и достать из кармана портмоне. Причем со времени внушения до времени выполнения приказа проходил иногда час или больше.

— Шарлатанство! — Алекс готов был парировать домыслы Аниты, но ее поддержал Рамос: