Тихая гавань

- Хорошо, - лейтенант подумал, что возможно парень и не совсем бесполезен, так как он не стал заявлять, что стал свидетелем убийства или помогал его совершить. Таких историй за сегодня он наслушался вдоволь.

У ворот стоял Шуберт:

- Вы собираетесь его забрать, лейтенант?

- Да.

- Мне нужно письменное распоряжение Зайберта.

- Шуберт, - Барт нарочно пропустил при обращении воинское звание и вплотную придвинулся к офицеру, так что тот от неожиданности попятился назад. - Не вынуждайте меня бить вас по лицу на глазах ваших солдат. И радуйтесь, что я себя сдерживаю.

Шуберт явно прочитал в глазах лейтенанта решимость, соотнес его физическую подготовку со своей и, отойдя в сторону, прошипел:Идите, лейтенант. Если бы не Зайберт. то...

Барт не слушал его, а уже садился в машину. Он обязательно доложит об инциденте не только Зайберту, но и своему руководству в Гродно. Что-что, а писать рапорты и просьбы он умел. Иногда бюрократическими методами своей цели добиться легче, чем кулаками или упорной работой. Шмультке спросил:

- Кого-то будем ждать, герр лейтенант?

- Да, мальчишку одного, вроде что-то дельное показать может. Внутри работать невозможно: пыль и вонь. В комендатуре допрошу подробно.

-Поедем так же медленно?

- Да. Скрести пальцы на удачу, чтобы этот заложник привел нас к результату.

- Я даже молитву прочитаю.

- Господь не помогает игрокам.

- Господь помогает всем, кто ему верен, герр Барт. Тут я могу с вами поспорить. У меня дядя пастор.

- У тебя родственники , мне кажется, на ходу осваивают профессии, когда тебе нужно сослаться на чье-то профессиональное мнение.

- Пастор, - ухмыльнулся Шмультке, - не профессия, это призвание.

Глава 24

Доброжельский сидел на скамье возле комендатуры и с некоторой завистью посматривал на курящих немецких солдат. Курение помогало убивать время, а ему ничего не оставалось, как разглядывать окружающее пространство. Такое созерцание никак не помогало выгнать из головы мысли о том, что он совершил. Убил беззащитную женщину, притом убил целенаправленно, подарив ей надежду на спасение. Однако иной альтернативы не было. Или ее смерть, или смерть его и многих других людей. Такой вот размен. Или одна жизнь или несколько.

К его удивлению опасения Шмультке о суровом наказании не оправдались. Зайберт вообще с усмешкой принял это известие, только Барт, в силу своего занудного характера, прочел им лекцию о бдительности и основах конвоирования. Такую удачу он объяснил тем, что немцы решили окончательно разобраться с убийствами офицеров. Правда, путь решения этой задачи был чудовищным: расстрел невиновных, чтобы заставить население выдать преступников. Вот только он сомневался в успешном исходе, так как даже предположить не мог, кто же их совершает. Версия Шульца, что это делает женщина, казалась ему притянутой за уши. Он не мог представить, чтобы кто-то из горожанок был способен на такое. Если только немецкие сотрудницы из госпиталя, но и это казалось ему невероятным. Он склонялся к мысли, что действует мститель-одиночка. Странно было только другое: никто не пытался наладить связь с подпольем. Хотя, он горько усмехнулся, все подполье города по сути состояло из него одного. Да, недовольных было большинство, вот только сопротивляться немцам никто не решался. Да и сам он только собирал информацию и передавал ее Петру. А вот насколько ценной она была — ему и не узнать никогда. Но Доброжельский понимал и другое: возможно, те обрывки данных, что он сообщал Советам, помогали им оценивать ситуацию с перевозками, количеством раненых и откуда они поступали. Все же он делал полезное дело. Это немного примиряло его с тем, чем он занимался основное время- служил оккупантам. Хотя остальные вообще никак не пытались сопротивляться немца, впрочем, как в свое время и Советам. Только коммунисты людей пачками не расстреливали, да - отправили многих в лагеря, но не в поле под залпы вывели. Эта пассивность возмущала его. Но он понимал причину: быть тихим, полезным, не провоцировать, и появится шанс выжить, а там, смотришь, ситуация и изменится. Станет лучше, станет проще.

Погруженный в свои мысли он даже не заметил, что рядом присел немецкий солдат:

- Что, поляк, грустишь, что своих стрелять придется?

Станислав вздрогнул и увидел Франца, постового из госпиталя, с которым сцепился Шмультке. - Что?- Говорю, не переживай, стрелять не надо будет! Зайберт их на мангале зажарит! - немец захохотал над собственной шуткой. - В смысле? Каком мангале? - Да я слышал, что решили патроны не тратить, а просто склад поджечь, - Франц улыбался, а Доброжельский побледнел, не понимая верить или нет.- Рационально. Но жестоко ведь?- Радуйся, что стрелять не придется, - немец улыбался, а он не знал говорит ли тот правду. - хотя тебе , наверное, обидно, что пострелять нельзя будет. Ты же умеешь по безоружным-то...