Time Left Today (ЛП)

Из Ньюхейвена в Дьепп, из Дьеппа в Париж, из Парижа в Брюссель. Из Брюсселя в Амстердам, из Амстердама в Берлин, из Берлина в Стокгольм, из Стокгольма в Хельсинки.

Избегая границ, где могут проверять визы, избегая волшебных сообществ, где произносятся заклинания, никаких аппараций, никаких каминных сетей, никаких чар гламура. Только они двое, плащ и зеркало. Единственный раз, когда Северус уезжал из страны, был на конференцию по зельям в самом сердце чехословацкого горного склона, и он использовал портключ, чтобы добраться туда. Он оставался погребенным в лабораториях, увенчанных тоннами камня, окруженный дымом от экспериментального зелья и болтовней людей с более развитыми социальными навыками. Только однажды он отважился выйти на улицу, на прогулку по лесу, во время которой он быстро сбился с пути. Им пришлось отправить поисковую группу.

Поттер теперь стоял у перил, раскачиваясь взад и вперед на пятках, толкая и дергая прутья. Северус не заметил, как он встал. Ветер хлопал мальчика рубашкой по боку, то скрывая, то обнажая выступы его позвоночника, выпирающие под кожей.

Он должен был вести себя так, будто знал, что делает. В противном случае паршивец понял бы и, вероятно, воспользовался бы возможностью, чтобы нанести удар по его достоинству. До сих пор тот вел себя тихо и уступчиво, вероятно, размышляя о своих печальных обстоятельствах. Может быть, дуясь из-за того, что ему пришлось провести лето с учителем, или онемев от травмы — что бы это ни было, Северус вряд ли узнает, так как мальчик не хотел говорить с ним. И сам он не особо хотел говорить с мальчиком.

Безжалостное летнее солнце перестало печь к тому времени, когда они нырнули под плащ и пошли по следам машин, ступая на твердую землю.

Воздух в Дьеппе был пропитан солью и медленно испаряющейся влагой. К югу от порта Северус увидел полосу пляжей, окруженную унылыми социальными домами и вырисовывающимся утесом.

Большинство семей с борта отправятся теперь на юг, чтобы заселить средиземноморские берега, где мало ветра, но некоторые могут остаться в Нормандии и рискнуть намокнуть под дождём ради истории, пейзажей или ракушек. Он попытался представить себе эти семьи и потерпел неудачу. Северус помнил, как в детстве наслаждался морским побережьем, но эти воспоминания превратились в идеализированные кадры, которые имели мало общего с реальностью: жара, но не солнечный ожог, прыжки через волны, но никогда не падение, улыбка его матери, но ни одного крика.

Однажды он пошел с Лили. Он ничего не помнил, кроме того случая, когда их вместе с Петунией заставили пойти купить леденцов. Она довела его до слёз. Он не помнил как.

Иногда он задавался вопросом, что она рассказала мальчику о Лили. Он знал, что в конце концов они помирились, когда стали старше. Тогда это была идеализированная версия Лили, Лили Святой, Лили Матери Терезы. Мальчик, казалось, не узнавал его в те первые дни в Хогвартсе, так что Северус предположил, что Петуния не упомянула его, и спасибо Мерлину: он беспокоился об этом несколько месяцев, опасаясь, что она опишет его в ужасном свете. Опасаясь ещё больше, что она расскажет правду. Грязный маленький Северус. Люди были склонны к честности в описании живых и приукрашивании, когда речь шла об умерших.

Именно поэтому он отказывался отпустить все до последнего расстройства, каждую обиду, которую он таил на Лили. Ему нужно было сохранить весь спектр своих чувств к ней, если он хотел сохранить ей жизнь.

Микроавтобус отвез их на Гар-де-Дьепп, станцию ​​из выбеленного камня, которая могла стать последней остановкой перед концом света.

Северус провел десять минут, пытаясь сообщить о своих потребностях женщине, продающей билеты. К счастью, мальчик ушел в уборную и пропустил момент его некомпетентности.

В поезде до Парижа пахло сигаретным дымом. Из волшебным образом увеличенных карманов своего летнего пальто, сшитого из дешевой маггловской ткани и жутко неудобного, Северус вытащил бутерброды, предоставленные эльфами Хогвартса. Мальчик съел половину арахисового масла, прежде чем оттолкнул остальное; Северус недвусмысленно сообщил ему, что тот будет есть именно то, что ему дадут, и тогда, когда ему это дадут.

— Ладно, — угрюмо сказал мальчик и съел бутерброд с ветчиной, на этом разговор закончился.

Лионский вокзал освещали десятки огней, резких в наступающей ночи, но река и таунхаусы терялись во тьме. Женщина в информационном пункте дала Северусу инструкции, как добраться до ближайшего отеля: было много поворотов и названий улиц, которые он не мог произнести, и ничего из этого он не запомнил. К счастью, она дала ему еще и туристическую карту большого масштаба с маршрутом, начерченным мягким карандашом.