Time Left Today (ЛП)

Он закатал рукав рубашки, чтобы напомнить им о том, что они уже знали.

— Она была магглорожденной. Я предоставил Темному Лорду информацию, которая в итоге привела к ее убийству. Отец мальчика умер тоже. Пытался уберечь. Не вышло.

— Меньше клише, — похвалила Лини.

— Ты был влюблен в нее и все равно стал пожирателем? —Кауко нахмурилась, — Что это за логика?

— Это не было связано между собой, — с горечью сказал Северус, — Не считая наших споров по этому поводу.

— Мрак.

— Сколько тебе было лет, когда она умерла? — спросила Кауко.

— Двадцать один.

Она свистнула.

— Совсем ребенок. Мне жаль.

Он кивнул, горло сжалось. Это было правдой, не так ли? Она тоже была ребёнком. У нее никогда не было возможности как следует повзрослеть. И ему пришлось сделать это без нее.

Какое-то время он не думал о ней, как следует . Думать об этом сейчас было потрясением для сердца, неразбавленные эмоции настигли его внезапно: все равно, что снова увидеть ее после больничного, после уик-энда, после продолжительной ссоры.

Самое долгое время, которое он прожил без нее до того ужасного Хэллоуина, было два года. Он, конечно, знал, что все еще любит ее: это повлияло на его выбор, заставило его на коленях просить Альбуса о помощи, это заставило его пройти через те ужасные месяцы обучения окклюменции и растущее безумие Темного Лорда. Но когда он, наконец, вышел на свое первое собрание Ордена, слишком тощий и иссохший от боли и застывшего страха, и когда он увидел ее там — он понял, что совершенно забыл , как сильно …

Это было воспоминание, к которому он редко возвращался. Оно никогда не приносило ему никакого утешения. Но алкоголь притупил его края, и ему вдруг захотелось почувствовать боль.

Они сидели по разные стороны длинного стола. Альбус заговорил первым. Тогда Северус боялся его, поэтому пытался слушать. Кто-то еще заговорил. Завязалась дискуссия. Северус ничего этого не слышал. Ее волосы были длиннее. Родинка под левым ухом. Подергивание ее брови. Ее зубы. Линия шеи. Теперь она заговорила:

— Да, я согласна, — сказала она, и Северус кивал, понятия не имея, с чем они соглашались.

Впервые с тех пор, как он сел, она взглянула на него, и их глаза встретились — они вдвоем беспомощно улыбнулись друг другу. Ее губа была в ранках от бесконечных покусываний, запястная кость торчала из-под кожи. Девушка подперла подбородок рукой, что-то темное и отчаянное теперь было в ее глазах, — и она глотала смех, отводя взгляд то в сторону, то назад к нему, не в силах перестать, и так они смотрели друг на друга в течение всей встречи: веселые, меланхоличные, расстроенные, нетерпеливые. Два года изменили все и ничего не значили.

Когда собрание закончилось, он задержался у двери, сердце бешено колотилось о ребра. Он не мог позволить ей сбежать.

Она не пыталась, хотя ее шаг был неуверенным.

— Привет, — голова была склонена набок. Прядь волос убрана за ухо.

— Привет, — беспомощно повторил он.

— Ты похож на одного из тех африканских детей на листовках о голоде в мире.

— Да.

Каждый раз, когда она встречалась с ним взглядом, ему казалось, что нечто острое пронзает его легкие; все это время он только притворялся, что дышит.

Она рассмеялась. Это было болезненно, а Северус только усугублял ситуацию.

— Я не могу об этом говорить, — сказала она, не объясняя контекста. Он не нуждался в этом. — Я не могу… вообще не могу обсуждать это.

— Как дела? — вместо этого спросил он, отчаянно пытаясь удержать ее на месте.

— Ужасно, — фыркнула она, — Жизненной силы нет , лихорадка, спина болит, мочевой пузырь при родах сморщился. У Гарри режутся зубки. Джеймс остался с ним сегодня, слава Богу. Мы меняемся, так что каждый из нас выходит из дома примерно раз в месяц: разве это не здорово? Если Сам-Знаешь-Кто все равно убьет нас всех, я очень расстроюсь, что зря упустила столько хороших дней.

— Не надо, — предупредил он хриплым голосом.

— Да пошел ты, — сказала она, — Я могу шутить об этом сколько угодно.

Лицо Северуса скривилось в карикатурной улыбке. Старое, знакомое нетерпение поднялось на поверхность. Он увидел в ее глазах, что она это заметила, и нашла это забавным.

— Боже, это странно, — пожаловалась она.

— Не так странно, как Лили Эванс, ставшая матерью в двадцать лет, — ответил он. — Клянусь Мерлином, Лили, какого черта?

Он спросил только для того, чтобы получить возможность произнести ее имя вслух.

— Не знаю, — беспечно пожала плечами она, — Я не планировала. Не хотела этого. Но вот захотелось.

— Справедливый подход к принятию судьбоносных решений.