Time Left Today (ЛП)

Именно так Гарри в конце концов удалось заснуть: он представил, что они застряли в сердце бескрайнего моря, а дом дрейфует, как лодка на нежных волнах.

Комментарий к Часть 23

* Marmite— пряная пищевая паста, изготовленная из концентрированных пивных дрожжей с добавлением витаминов, трав и специй. Очень солёная и специфичная на вкус.

Прим. автора:

« Эта милая глава — последний вздох перед падением в финальную арку, поэтому я надеюсь, что вам всем понравился флафф. В среду мы отправимся на станцию «Прощайте, нервы!»

========== Часть 24 ==========

Из Инари на Тисовую улицу

Дождь барабанил по тонкой, металлической черепице. Дыхание мальчика выровнялось, шея обмякла, руки разжались. Его волосы кажутся жесткими: они не были вымыты должным образом. Даже в тусклом свете видно, как они обгорели на солнце, пряди кое-где приобретают почти каштановый оттенок. Матрас скрипел. Северус не знал, который час.

Будущее волшебного мира покоится здесь, согревая руку Северуса. Немыслимо. Но сейчас он мог себе это представить: при правильном подходе травма может подтолкнуть мальчика к величию. Склонность к вспышкам чувств может так легко превратиться в великие магические достижения. Герой волшебного мира — недоверчивый змееуст с извращенным чувством собственного достоинства. Сверходаренный магическими способностями, мало заботящийся о собственной жизни. Мальчик, не знающий своих прав, болезненно мужественный и склонный к доброте, в глазах— вызов. Кем бы он ни вырос, это будет ужасно и грандиозно, и его невозможно будет игнорировать.

Это произойдёт однажды. Но изумление, которое испытывает Северус, едва ли реально, потому что Гарри еще не такой. И все же, сколько бы он ни воображал— он не узнает, каким мальчик может быть в далёком будущем. Как и не узнает Северус, каким будет он сам, пока будущее не настанет. Он не может прожить свою жизнь в ожидании будущего, которое может никогда не наступить: они здесь и сегодня. В настоящем.

Он вынимает кисть из хватки Гарри. Тошнотворная реальность пронзает его тело, как сильнодействующий яд, быстродействующий, неудержимый, безжалостный. Дождь теперь звучит иначе, его поза кажется неестественной, руки то слишком большие, то слишком маленькие, когда он плотнее натягивает простыни на плечи Гарри. Всплеск адреналина окрашивает комнату в яркий и мерцающий цвет, но он хочет вернуться на минуту назад, до того, как мир изменился, потому что теперь он держит будущее на ладони, и оно весит тяжелее, чем все, к чему он когда-либо прикасался.

Он до сих пор не знает, который час, когда стучит в дверь.

Лини сонной походкой доковыляла до двери, чтобы открыть ее. Ее волосы стянуты в узел, который, как он думает, ей будет трудно распутать утром. Ее глаза едва открыты.

— Хм?

— Я ухожу, — быстро говорит он. — Если все пойдет хорошо, я вернусь завтра. Утром, днем, точно не знаю. Сейчас мальчик спит, но может проснуться уставшим, так что не беспокойте его своим бесконечным списком дел, если можете.

Лини моргает, глядя на него.

— Хорошо, — говорит она.

Из-за ее спины Кауко издает мятежный тихий звук, поднимая руку, чтобы помахать ему из своего пухового гнездышка, привлекая внимание.

— Нет, не в порядке! Куда ты вообще идешь? Сейчас полночь, все закрыто…

— Ты объяснишь, когда вернешься, — заявляет Лини, — И ты вернешься.

— Хорошо.

— Славно. Дымоход подключен к британской сети, но только через камин, которым пользуется Альбус.

Легкие Северуса сжимаются. Если ему придется проникнуть в кабинет директора по каминной сети…

— Ты знаешь, где это?

— Не в Хогвартсе. Где-то в Хогсмиде.

— Хорошо, — сбивчиво повторяет он, что вызывает улыбку у ведьмы.

Он одевается. Рубашка царапает, штаны сползают, ботинок выпадает из рук. Ткань мантии-невидимки Поттера струится в его руках, эфемерная, но ощутимая. Нить боли задерживается в его голове, несерьезная, но достаточно сильная, чтобы повлиять на его мышление. Ему нужна полная ясность, поэтому он роется в кухонном шкафу в поисках ампулы обезболивающего. Язык немеет, когда он проглатывает зелье.

Такое ощущение, что летучий порошок сейчас просыпется между его пальцев, что он оставит после себя беспорядок и испачкает рубашку. Но его руки удивительно тверды.

— Хогсмид, — говорит он слишком громко в тишине дома.

Направление неточное, и поэтому он спотыкается от одного камина к другому, пока, наконец, не проваливается в темную комнату, пахнущую застарелым маслом и дрожжами. Щепка отслоилась от старого пола и вонзилась ему в указательный палец.

Открылась дверь, пропуская сияние свечей, пьяный смех и женщину, которая теперь дико смотрела по углам комнаты. Должно быть, он активировал сигнальные чары, вот только стоит он на кухне, окна закрыты, плита выключена на ночь, а женщина была в грязном фартуке и с затравленным видом обслуживающего персонала: в каком заведении охраняемая кухня?