Time Left Today (ЛП)

— Есть ли еще одна комната, которой пользовался мальчик? Где-то, где он провел значительное количество времени?— тень набегает на ее лицо, и в животе Северуса набухает разочарование, — Если я пропущу что-нибудь существенное, обереги…

Женщина прошла мимо него. Ему пришлось обернуться, чтобы пойти по ее следу. Она натянула рукав халата на свои пальцы и сквозь ткань вцепилась в задвижку на двери под лестницей, чтобы открыть.

После этого она протёрла руку, словно пыталась убрать какую-то грязь, которая могла коснуться незащищенного участка кожи.

Северус сгибается пополам и дергает за шнур внутри. Его тошнит от ужаса, и это совершенно бессмысленно, ведь он уже знает, что найдет.

Это не столько импровизированная кровать, сколько гнездо из рваных одеял, испачканных и вонючих. Он не может заставить себя прикоснуться к ним. Направив палочку, он шепчет уменьшающее заклинание, затем левитирует сверток в карман, стыдясь самого себя.

Плохо склеенная картонная коробка, сдвинутая к задней стенке кладовки, содержит несколько школьных учебников, помеченных потертыми каракулями и пятнами от жирных пальцев. Поверх них он аккуратно кладет фигурки рыцарей, расставленных на полке, старую банку из-под Нутеллы, наполненную фломастерами, несколько расколотых мелков и плюшевого слона, сидящего на перевернутом ведре, как король на троне.

Он снимает со стен рисунки: замки, леса, лошади, похожие на собак. Голубой клей присох, и ему пришлось соскабливать его со стены. Часть застряла под ногтем. Он мог бы просто оставить это: никто, вероятно, не обратит внимания. Но он хотел, чтобы это место было чистым, опрятным. Как только он взял все, что мог, он полностью открыл дверь, чтобы проветрить кладовку.

Ему хотелось вернуться в Инари прямо сейчас. Он знал, что в этом нет смысла, что мальчик спит и в полной безопасности, но он хотел это увидеть.

Кивнув Петунии, он повернулся, чтобы уйти. Может быть, он должен был сказать что-то, но он не мог: если бы попытался, звук, который вышел бы, не сложился бы в слова.

Оказавшись на крыльце, маг набрасывает на себя мантию-невидимку и некоторое время стоит, вдыхая воздух, пока магия истекает кровью из дома, сбрасывая свой вес. Кладовка. Проклятая кладовка. Кладовка, в общем-то, ерунда. Он не может позволить этому факту омрачить его рассудок: у него много дел сегодня вечером.

С этой мыслью он закрывается, превращает свое лицо в полное безразличие и аппарирует в поместье Малфоев.

Комментарий к Часть 24

Прим. автора:

«Ключевая глава! В субботу мы направимся в поместье Малфоев, чтобы Северус выполнил следующий шаг в составленном им плане примерно за три минуты.»

========== Часть 25 ==========

Из поместья Малфоев в Хогсмид

Музыка порхала в воздухе. Слышен был звон бокалов и скрежет десертных вилок, но шум приглушен, словно шепот, словно немногие оставшиеся гости уже в полусне.

Северус отмахнулся от домового эльфа, пытающегося стянуть с него пальто, и направился в обеденный зал. Его шаги громко стучали по мраморному полу. Простой взгляд на узор под ногами напомнил ему обо всех случаях, когда он был здесь раньше. Прошли годы, но он ещё помнил, как каждый раз боролся с детским желанием замедлить ход и не наступить ни на один из черных квадратов.

— …и поэтому я сказал ей, что это не моя проблема, потому что это правда, понимаете? Я не использовал эти чертовы заклинания, но, конечно, маленький сопляк сломал мою палочку, так что они не могут проверить. Она боится, что ее понизят в должности. Или не повысят, я уже даже не помню, о чем она говорила…

Северус замер в дверном проёме. Ламотт сидел, растянувшись в мягком кресле, янтарный ликер в опасной близости от края наклонённого стакана. Хрусталь мерцает в свете огня. Конечно: где банкет, там и Квентин Ламотт. Но уже не так важно, узнал ли он Северуса в Берлине, не так ли? Это лишь отголосок былого страха.

— Вероятно, дело в том, что она не полная дура, — фыркает женщина. Она сидит на широком подлокотнике кресла, положив локоть на голову Ламотта. Они оба безбожно пьяны. — О, кто это, Нарцисса?

Нарцисса оборачивается. Она выглядит точно так же, как и в молодости. Щеки впали, подбородок заострился, и все же Северус мог узнать ее за милю.

— Северус, — говорит она, и он едва слышит ее из-за музыки и расстояния. Он сдерживает дрожь: с ней попрежнему что-то не так.

— Северус? Мистер С. Снейп? — Ламотт щурится. Все они одеты в роскошные, дорогие ткани, тутовый шелк, кашемир из шерсти молодых животных и рубины, сверкающие на пальцах и ушах, но Ламотт затмевает их всех. Его плащ блестит, как нечто из другого плана существования, и тяжело стекает на пол у его ног. Еще одна старая привычка — Северус хочет подойти к нему и приподнять подол, чтобы тот не испачкался.

— Мистер С., как давно это было! Ну, входи, не стой в дверях. Люциус, ты не говорил мне, что Северус придет сегодня вечером!

— Я не думал, что он согласится, — мягко лжет Люциус, слишком вежливо, чтобы разоблачить его, — Северус очень занятой человек, и я боюсь, что он не разделяет твой аппетит на легкие напитки и выпивку, Квентин.