Тёмное солнце

А эти тени — черные, серые или даже гнилые — они все принадлежали не ей. Кому-то другому. Это кто-то другой жил, отсчитывая минуты и дни до часа, когда придётся отдать тело в вечный лед склепа, погрузив разум в столь необъятные пещеры с кристаллами, что он станет одним из величайших управителей мира. Это кто-то другой, старея и воспитывая своё дитя, хранил память об ушедшем в эти кристаллы. Это не ее старческая рука поглаживала кудри медного цвета, не в силах признаться, что ждёт эту новую жительницу будущей Империи. Это не на неё смотрели черные, как ночное небо, глаза, не удержавшись и в последний раз оглянувшись на пороге помещения, из которого валил ледяной туман, где пропадало все живое навсегда.

Это не ей дали прожить и пережить, не она видела смерть Креса и свою, не с ней говорили люди и не ее отец стал тем, кто положил традицию ужасающего взращивания себя в каждой из своих дочерей, вырождая их, обрекая на замкнутый цикл, строго рассчитанный и чётко выверенный до последних дней солнца.

Не она, не ей, не ее разум, не ее чувства…

Лаитан металась по постели, когда ее пытались удержать жрицы и воины Долины. Плача и смеясь, расставаясь с разумом и чувствами. И не к ней подошли тхади, чьи руки заставили рот разжаться, вливая в него вонючую жидкость.

Лаитан всхлипнула, давясь отголосками невообразимого чувства потери. Потери жизни, судьбы, тепла и ощущения чужого тела рядом, когда за окнами будет биться плетьми ледяная тьма, а с рассветом мир станет прозрачно-хрустальным и снежно-белым.

— Пора с этим заканчивать, — шепнула Киоми Ветрису, закончив перевязку. Варвар погладил женщину по голове, вглядываясь в затихшее неподалёку тело Лаитан.

— Она нам нужна, — неуверенно протянул он.

— Она нужна, — согласно кивнула жрица. — А он? — Киоми дёрнула головой в сторону северянина. — Остался последний переход, и он ранен.

Они проводили взглядами Морстена, находящегося в кругу своих людей. Лаитан в это время, резко подскочив с земли, бросилась в кусты неподалёку. Три жиденькие веточки меж камней не смогли заглушить громких звуков опорожнения желудка. Северное снадобье приживалось не у всех, но с гарантией отгоняло дурные мысли о смерти. Трудно желать чего-то, кроме покоя и забвения, когда тебя полоскает в трёх ветках от своих же людей. Но еще труднее умереть на коленях, в луже блевотины и дурно воняющего снадобья тхади в ней.

Лаитан остро желала сгореть на месте, но только бы прекратить прилюдные унижения.

Игра Ветриса

— Ветрис… Ветрис…

Коэн помотал головой, очутившись в каком-то тёмном месте, без намёка на пол, потолок, стены. Он мог двигаться, но двигаться было некуда, и варвар только пожал плечами. Но и тела не было, только разум. Что-то такое он вспоминал, когда обращался к памяти предыдущих воплощений Коэна, которых за прошедшие тысячи лет накопилось прилично.

— Пятьдесят два целых, девять сотых, — уточнил бестелесный голос, звучащий откуда-то сзади.

Ветрис повернулся назад, повинуясь инстинкту воина, но добился лишь потоков мерцания синего и голубого цветов, волнами разошедшихся вокруг себя. Это приятно разнообразило окружение, но было бесполезно.

— Девять сотых? — с недоверием спросил он у невидимого собеседника. — Почему так много?

— С момента последнего обновления ядра личности сроки жизни сократились, — объяснил все тот же спокойный голос, напоминавший интонациями учёных Долины. — Теперь можно рассчитывать на две-три сотни лет, не больше. Но несчастные случаи и войны портят статистику.

— Кто ты? — мрачно спросил Ветрис, понимая, что этот вопрос нужно было задать с самого начала разговора, и осознавая, что, скорее всего, ему солгут. — Что это за место?

— Это не место, — теперь в голосе ощущалась усталость. — Каждый раз приходится объяснять заново…

— Хм. А ты точно пробовал рассказать понятно? — парировал Коэн. — Или каждый раз запутывал насмерть словами?

— Если ты спустишься в Сердце Долины на самый последний уровень, выложенный хрусталём, то внизу главного ствола лестницы будет дверь из серебра и белого золота, украшенная символами Луны и Отца-Океана. За ней расположены покои Совета…

— Я был на Хрустальном этаже Сердца, — прервал его Ветрис, — там нет никакой двери, только грубый камень. На нем высечено предупреждение об опасности. Ты, кем бы ты ни был, лжёшь!

Долгий протяжный вздох разнёсся по этому непонятному пространству. Словно воздух выпустили из дыхательного мешка, который брали с собой горняки и водолазы, опускаясь в глубины.

— Я не умею лгать, в отличие от других моих братьев, — ответил незримый собеседник. — Князь Долины Ветров, ты сам приказал закрыть вход полторы тысячи лет назад, но зачем ты удалил это из своей памяти, не ведает даже Отец. Если ты сейчас в Сердце, спустись вниз и прикоснись к скале. И ты увидишь меня.

— Ты так и не ответил на мой вопрос, — медленно проговорил Ветрис. Связь с безымянными была утрачена, а собственная сила Коэна отзывалась так неохотно, что можно было подумать, что он спит или без сознания. — Кто ты, тварь?

— Я — Сердце Долины. Я — твой советник, оппонент и слуга.