Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Военные интервенции против других государств, в результате которых достигаются непосредственные цели, могут выглядеть совершенно по-иному в длительной исторической перспективе. Так, захват Гитлером Чехословакии изначально выглядел полным успехом. Мюнхенское соглашение обеспечило ему право на Судеты, однако спустя всего несколько недель после этого урегулирования он уже собирался нарушить его условия. Армия получила приказ готовиться к «ликвидации остатков чешской государственности»[890]. Оккупация Чехословакии в марте 1939 года не вызвала фактического отпора со стороны других стран и выглядела бесспорным успехом Германии. Тем не менее она изменила мнение о Гитлере в мире, и не в последнюю очередь в Великобритании. Таким образом, недостаточность противодействия экспансионизму Гитлера тешила его самолюбие именно в момент, когда в Европе нарастало понимание, что верить ему нельзя. Захват всей территории Чехословакии явился не только нарушением обязательства об отказе от дальнейших территориальных претензий, но и демонстрацией лживости утверждения Гитлера о том, что его единственной целью является объединение германского народа в рамках одного государства[891]. Начиная с 1938 года «самый фанатичный верующий в собственную непогрешимость и судьбоносную роль» Гитлер стал еще более безрассудным и вовлек Европу в военную катастрофу[892].

Агрессия против Польши в сентябре 1939 года привела к вступлению в войну Великобритании и Франции — обе этих страны гарантировали ей военную помощь в случае нападения. Гитлер же считал, что ему развязывает руки согласованный со Сталиным раздел Польши и прибалтийских государств: за месяц до этого министры иностранных дел СССР и Германии подписали договор, известный как Пакт Молотова — Риббентропа. Этот договор не провозглашал вечный мир между двумя государствами — яростными идеологическими противниками, но обязывал их не вступать в войну друг против друга в течение десятилетнего периода. Гитлер был готов на какое-то время поделиться добычей с Советским Союзом, чтобы избежать таким образом одновременной европейской войны на два фронта в случае, если Британия и Франция отреагируют на агрессию против Польши иначе, чем в случае с Чехословакией (хотя сам он сильно сомневался в такой возможности). Сталина это тоже устраивало, поскольку Советский Союз на тот момент был слабее в военном отношении, чему в немалой степени поспособствовала патологическая подозрительность Сталина, заставившая его лично возглавить истребление высших командных кадров Красной армии.

С обычными для себя жестокостью и цинизмом Сталин согласился передать в руки гестапо сотни немецких политэмигрантов, в том числе коммунистов, бежавших от нацистов в СССР. Во многих случаях они уже были советскими заключенными — жертвами Большого террора, так что попадали прямо из ГУЛАГа в нацистские концлагеря[893]. А Гитлер, с грубостью и циничным вероломством по отношению к любым взятым на себя обязательствам, первым нарушил пакт, отдав приказ о нападении на Советский Союз в июне 1941 года. С точки зрения исхода Второй мировой войны это была самая катастрофическая ошибка Гитлера: потери Германии на Восточном фронте были несопоставимо выше, чем на любом другом, и в большой степени послужили причиной ее поражения и последовавшего за этим раздела, продолжавшегося более четырех десятилетий. На своем последнем перед нападением на СССР совещании с высшим генералитетом Гитлер проинформировал собравшихся о плане военных действий, которые должны были начаться через неделю. Он сказал, что, несмотря на ожесточенное сопротивление, которое окажут русские, «основные военные действия завершатся примерно через шесть недель». Большинство военных очень тревожила перспектива войны на два фронта, но никто из собравшихся не высказал ни малейшего сомнения — так была устроена система и настолько глубоко была усвоена идея великого вождя[894].