Тирания Я: конец общего мира

Именно тогда – независимо от новых способов действия, диктуемых индивидами или группами, чей стиль поведения и политические амбиции отличались заметным тщеславием, – обозначилось явление, которому предстояло стать массовым. Вместо того чтобы пресекать посягательства на свое благополучие конкретными действиями непосредственно на местах, активно искать способы влияния для перехода к более достойным практикам разного рода, чтобы никого не ущемлять и умножать всеобщее благосостояние, – словом, заниматься политикой кто как может, – большинство, словно от лени или движимые лишь такими рычагами, как комфорт и достаток, предпочли вволю пользоваться личной техникой, предоставленной им благодаря частной инициативе. Эти средства привлекали своим двойным, как казалось, преимуществом. Во-первых, они учитывали все повседневные обстоятельства, обеспечивая нас в реальном времени информацией, раздавая всевозможные советы, рекомендуя каждому сервисы якобы адресно и создавая обнадеживающее впечатление развития в реальности, ставшей более податливой и благоприятной. Во-вторых, техника удовлетворяла насущные потребности в признании и самовыражении, позволяя, по желанию, делиться со своими знакомыми или бесчисленными незнакомцами минутами неподдельной или притворной радости – и точно так же своими трудностями, бедами, как и мнением по разным поводам, недовольством, гневом, главным образом в отношении политических деятелей и, если смотреть шире, определенного мирового порядка, так что мы иллюзорно – и так тщеславно – полагали, что именно сейчас деятельны как никогда. Только это и было нужно, чтобы в ходе всего десятилетия две его движущие силы – удовольствие от пользования средствами, упрощающими жизнь, и лихорадочное, да к тому же пустое утверждение собственной персоны и суждений – стали тем опиумом, которым не перестают одурманивать себя люди.

Глава III Технологии воспламенения умов

1. Сферизация жизни [Голоса и системы, размечающие наш путь]

Она говорит. Говорит с нами. И только с нами. Старается, чтобы ее голос – чаще всего женский – был приветливым, внушал доверие. Она хочет нам добра, ее заботит наше состояние, потребности, желания. Она совершенствует свои знания о нас, старается понять наши склонности, источники тревог, навязчивых идей. Как ангел-хранитель, она всегда нас направит, убережет от лишних усилий и неприятностей, доставит удовольствие, сделает, чтобы нам было хорошо. Она звучащее знание внутри металлического предмета: слово, исходящее из умной колонки. Но в отличие от нас, часто впустую сотрясающих воздух, она старается все формулировать точно, ведь движут ею весьма определенные намерения, а в ее, так сказать, голове всегда есть мысль, а то и несколько. Сегодня техника в состоянии изрекать слова, она приобщена к логосу, но с единственной целью – донести до нас истину, предполагаемую во всем[73]. Это чудо – плод внезапных, но неустанных прорывов в области разработки искусственного интеллекта, совершавшихся в новом тысячелетии. Им содействовали широкие экономические инвестиции, которые мобилизуют исследователей, чтобы те установили с каждым из нас гипериндивидуализированные связи. Таким образом, мы вступили в эпоху, где будет избыток инструментов, наделенных речевыми функциями, и с ними мы будем вести диалог, выстраивая отношения, которые внешне должны казаться как нельзя более естественными.

Идея снабдить нас прозорливыми автоматическими лоцманами в повседневной жизни берет начало на заре 2010-х годов с появлением персональных цифровых помощников – и первым из них стала Siri компании Apple. Она должна была нас просвещать и выручать в любых обстоятельствах, оправдывая слова: «Как я могу помочь?» – звучавшие при каждом запуске. В системе применялся как текстовый, так и голосовой режимы, но тогда еще технология была в зачаточном состоянии, и ответ мог прозвучать невпопад; кроме того, нужно было достать смартфон и активировать помощника, что добавляло сложностей, и в качестве замены попытались сделать нечто квазипостоянное, легкое и почти не требующее действий – умные очки Google Glass. На одном из стекол, выполняющем функцию экрана, они должны были показывать всплывающее окно с различной информацией – в основном о том, что нас окружает: исторический памятник, подходящий маршрут, а заодно, скажем, кафе или магазин, отвечающие нашим сиюминутным желаниям. Исключительное своеобразие гаджета было в том, что он накладывал на наше привычное субъективное восприятие вещей реальность, ставшую персонализированной. Принцип дал начало долгой истории – мы пока проживаем только первые ее эпизоды. Как футуристический вид, так и чрезмерная «проникающая» способность тотчас вызвали всеобщее беспокойство. Едва товар вышел на рынок, его тут же отозвали. Панацея появится позже, и это будет более тонкое решение: теплота и забота, выраженные в слове, – залог доверительных и прочных связей.