Тирания Я: конец общего мира

Нам довелось видеть, как постепенно исчезает улыбка. Но не в повседневной жизни. Это были изображения особого рода: обложки музыкальных альбомов. Иногда стоит обращать внимание на вещи, которыми часто пренебрегают, в данном случае – на оформление дисков в музыкальной индустрии. Показательно, что выражение лиц певцов и музыкантов поп- и рок-групп в течение почти полувека постепенно менялось, из жизнерадостного сделавшись бесстрастным. Можно было подумать, что к началу 1990-х годов радоваться запретили. Теперь исполнители сидели, но чаще стояли со скрещенными руками и неподвижно смотрели в объектив, как будто сознательно отрешившись от всех эмоций. А порой и вовсе отгораживались, прятали взгляд, как на обложке CD-диска Jay-Z «Разумное сомнение» (Reasonable Doubt, 1996), где рэпер снят с опущенной головой, да и само изображение размыто, а значительную часть лица скрывают поля шляпы, которую он поправляет правой рукой с зажатой в пальцах сигаретой. Со временем некоторые стали прибегать к вызывающим, провокационным жестам, и здесь показателен образ Каариса, другого рэпера, который позирует в темных очках для альбома Double Fuck (2015), демонстрируя два подчеркнуто выпрямленных и перекрещенных между собой средних пальца. На рубеже 2010-х годов часто встречаются портреты, где холодность граничит с желанием подчеркнуть свою силу или дерзость и создается видимость принципиального дистанцирования от общества. Если приглядеться, обложки представляют собой весьма красноречивые символы, свидетельствующие о ментальной эволюции.

Еще больше озадачивает, что некоторые оформительские решения непосредственно перекликаются со все более заметными примерами из повседневной жизни: скажем, наушники на улице практически изолируют от окружающих, люди пишут эсэмэски или изучают приложения – подбородок стремится вниз, по сторонам не смотрят. В общественном месте прикованный к экрану индивид не встретится дружелюбным взглядом с незнакомцем. Не столько оттого, что он в принципе погружен в себя, сколько из-за особой формы самодостаточности, владеющей им в этот момент и исключающей любое, пусть мимолетное, желание контакта с прохожим; контакт у него только с устройствами, и никакой другой опыт ему сейчас недоступен. Три десятилетия назад все могли гулять с портативным плеером и слушать что-то свое, это не мешало улыбнуться и обменяться парой приветливых слов. Такова была публичная атмосфера по версии 1981 года: фланеры в наушниках крутят каждый свою кассету и вместе танцуют, наполняя радостью улицу какого-нибудь американского города. А видел ли кто-нибудь прохожего на улице, который открыл в смартфоне социальную сеть и одновременно подмигивает окружающим? Сравнивать не приходится, поскольку сама суть современных индивидуальных технологий в том, чтобы привлечь всю полноту внимания и создать впечатление, будто нам открылись неисчерпаемые сокровища, так что внешний мир едва ли не теряет содержание и перестает представлять интерес.

В мире, где у людей бесконечно обостряется чувство самой широкой свободы действий, которая им дана вместе с небывалыми формами независимости, почти неизбежно приходит мысль об установлении новых связей с властными структурами, особенно государственными. До сих пор, в условиях демократии, граждане выражали свою волю, в основном выбирая представителей, которым делегировали различные полномочия на определенный срок. Со временем, а главное – под влиянием многих кризисов послевоенного периода такая схема породила все более популярную мысль о неполноценности, если не сказать – противоречивости таких процедур, признанных чуть ли не эксклюзивными. Недовольство и фрустрация проявлялись по-разному, но чаще всего – как общественный протест и лишь в редких случаях влияли на итоговые решения, а еще реже переопределяли характер существующих структур. С тех пор граждане обрели возможность легко получать информацию, афишировать свое мнение, сообщать, что они недовольны или рассержены, собирать малые и большие толпы и осуждать некоторые порядки или защищать чьи-либо интересы, что четко и ясно говорит о наступлении новой эры в политике, и хочешь не хочешь – ее следует учитывать во всей полноте, притом что еще лет десять назад она была только в зачатке.