Тишина камней

Ребенок рос с устойчивой ненавистью к людям, с уверенностью, что в мире, где матери бросают детей умирать в навозе, не может существовать ни одна из человеческих добродетелей. И если кто-то и проявлял заботу и внимание к угрюмому молчаливому мальчику, он старался их не замечать, считая таких людей призраками, иначе страх сковывал гортань. Почему боязнь людей обрела свое пристанище именно в горле мальчика, Пото не понимал. Возможно это от того, что он много кричал первое время после рождения. Он этого не помнил. Но дыхание перехватывало, а холодом связывало язык, когда маленькому Пото встречались добрые люди. Он зажмуривался: «Это не взаправду. Их не существует. Они призраки».

Повзрослев, Пото перестал бояться людей. Он научился их убивать. Но и теперь доброту старался не замечать. Давалось это весьма легко, потому как доброта и сама держалась от безмолвного подальше.

Но однажды он промахнулся. Ее звали Шейя лан Див. Почему его рука дрогнула, когда жертва внезапно обернулась в сторону притаившегося вайши, он так и не понял. Она несла ребенка на руках. Заказ был только на нее, но это не проблема для мастера искусства убивать.

Всегда были страхующие, невидимые и бесшумные. Братья исправили ошибку. Дитя осталось плачущим возле бездыханного тела матери.

Наказание за промах всегда одно: горная река Кумбхала или Смертоносная в Дургамах, чьим бурным водам промахнувшийся вайши предоставлял свою жизнь. Выжить в безжалостных потоках, даже пытаясь спастись, задача не из легких, а уж отдавшись на волю судьбы — невыполнимая. Но история клана наемников помнит и чтит единственный случай чудесного выздоровления после прохождения испытания. Это эпизод из жизни Учителя, о котором он старался не вспоминать. Прошедший испытание Кумбхалы считается не просто рожденным заново, а воскресшим и возвышенным над ошибками прошлого.

Пото спас Коган Халла, случайно оказавшийся с отрядом в тех краях и заметивший тонущего человека.

Теперь Пото стал безмолвной тенью, вайши, обязанным подчиняться приказам спасителя, и следовал за ним по пятам.

Дорогою судьбы Пото сопровождал Когана, когда охотник, обменяв ценный аманкул на сведения о пийре, больше похожие на слухи, загорелся желанием заполучить иноземный карг. Он был уверен в том, что этот пийр был именно небесным камнем, но падающим лишь за океаном, и в том, что артефакт обладал невероятной силой. Его совершенно не интересовало то, как пийр добрался до Тэи, он был одержим лишь идеей обладания уникальным каргом, который превратит его в непобедимого воина. Коган метил в личную гвардию владетеля Гирей и мечтал о походах в Дикие земли.

Как же громко и долго он хохотал, когда от пророчицы Немервы с побережья Ди-дор узнал, что пийр прибыл с женщиной, ставшей впоследствии женой его старшего брата. А ведь однажды он повстречал их. Но тогда еще ничего не знал о таинственном камне, взбудоражившем жизнь охотника. Возможно, пийр даже был при ней в ту встречу. А он лишь похвалился своими достижениями, посмеялся над участью братца и, довольный, пришпорил лошадей.

Только Пото заметил, что удовлетворение от встречи быстро сменилось отчаянием и тоской.

И вот они в Атаранги. Вальяжно, не спеша преследуют Рийя Нон, сбежавшего с пийром. Коган уверен: торопиться не стоит. Он убеждает своих людей, что пийр почти у него в руках, осталось только забрать. Но Пото знает: каргхар боится спугнуть птичку с драгоценным камушком в когтях. Ведь птичка не в клетке, а, будучи на свободе, племянник может натворить что угодно, если не проявить должной осторожности.

Вершины скал Туманного ущелья растворялись в молочной мгле. Цепляясь колючей лозой, вьюн-падальщик, горное растение с большими округлыми листьями темно-зеленого цвета, опушенными снизу, медленно вползал в каждую щель и нору на своем пути, отыскивал слепых птенцов, душил их, обвив цепкими стеблями, и, потеряв интерес, продолжал карабкаться вверх.

Пото стоял у входа в один из лучших постоялых дворов Атаранги, задрав голову, вознесясь мыслями так высоко, что воспоминания наверняка покрылись бы инеем, когда из комнат донесся крик спящего Когана Халлы.

Телохранитель ринулся к вопящему в бреду охотнику. Тот уже проснулся и прижимал меч к груди, вытаращив безумно глаза. Он был похож на перепуганную мать, у которой силой хотят отнять дитя.

— Я пытался… — Коган устало прислонился к стене. — Пытался убить его. Но у меня не вышло! Пото, что Жнец делает со мной?

Пото скептически скривил рот, погладив свою бритую макушку. Нужно было думать, прежде чем калечить прорицательницу Немервы. Но что толку сейчас об этом? Даже если бы он мог, то не захотел бы напоминать о той ошибке Когану. Пока вайши служит спасителю, он безмолвен, а что касается Пото, так он и вне этого запрета особой разговорчивостью не отличался. Никто из людей не вызывал у него желания побеседовать. Необходимость общения Пото считал недостатком, излишеством, отягощающим жизнь. Поэтому он молчал и до запрета безмолвного, и будет молчать после.

В комнату ворвался запыхавшийся Руда Рудам.

— Там!.. Скорее!..