Тишина камней

— Еще раз спасибо, — поблагодарила Гаро как можно вежливее, а в уме лишь фыркнула: «Делов-то! Всего навсего только и нужно не залететь от какого-то болвана. До сих пор как-то обходилась. Делов-то».

Когда они шли через двор, Моол Тан несколько раз оборачивался, находясь в некой прострации. Гаро было невдомек, каково ему сейчас.

Весь путь обратно он дергался при каждом шорохе и тяжело вздыхал. Что-то волновало его, теребило нервишки. А потом прорвало:

— Ты и правда уйдешь? Гаро! Куда ты пойдешь? А может и я?.. А у тебя средства на путешествие есть? У меня чуть-чуть отложено серебра… Да и парочку хлазолита можно раздобыть, если постараться. На первое время хватит…

— Моля, успокойся, дружок! — Гаро чуть не рассмеялась, искреннее позабавившись его наивной спеси и ребячеству.

Она остановилась и пристально поглядела в глаза ученика кузнеца, стараясь разглядеть в нем то, что подсказало бы: а сможет ли он все бросить и отправиться в путь, в неизвестность. Но ничего подобного не отыскала. Моол Тан не был таким, как Гаро: готовым гореть, когда вокруг уже потухло, или же наоборот — обижаться и в печали лицезреть всеобщее веселье, бежать, покуда не иструтся ноги в кровь, или упрямиться, не признавая свою глупость. Но та искра, с которой он смотрел на нее, ей нравилась. Гаро захотелось поделиться с ним сокровенным:

— Моля, дружок, у меня хватит средств. — Она довольно улыбалась, заметив смятение паренька. — Беги за мной и ни о чем не спрашивай, пока не увидишь.

Гаро звонко засмеялась и побежала, сжимая в руке осколок пийра. С ним она чувствовала себя способной на большее, чем ей было уготовано судьбой, способной противоречить самой судьбе.

— Что увижу?! — вопрошал бегущий следом Моол Тан.

— Увидишь!

Небо неслось над головами молодых разорванными в клочья облаками. Земля и камни не успевали проникнуться тяжестью шагов.

С небрежной легкостью они перепрыгивали теснины в узкой части, хотя еще вчера подобная затея им показалась бы поступком умалишенного. Края осыпались и, замешкайся они на миг, непременно сорвались бы на клыкастые скалы, в бурлящий поток ручья.

А потом был затяжной, извилистый спуск к берегу Ди-Дора, который окрыленные мечтой преодолели, подпрыгивая и вопя от захлестнувшей волны трепета и восторга, от обуявшего страха, но не того, что склоняет к отступлению и взывает к самосохранению, а обратного, — того, что взрывает чувства, ослепляет разум. Они мчались навстречу неизвестному, не замечая, что тем самым отдаляются от мира, к которому привыкли, в котором их оберегали, беззаботного юношеского мира.

Гаро визжала. Моля ей вторил, зараженный неведомой болезнью.

Она вспомнила: в детстве они с «дружком» резво гонялись по гречишному полю, крепко сжимая веревку от воздушного змея. Ликовали и радовались, как безумцы. Это было так давно. Теперь они сами — воздушные змеи, освобожденные от поводьев.

В нос ударил соленый запах океана, с брызгами, искрящимися на солнце, с невидимыми, но осязаемыми величием и надменностью. Ди-Дор рокотал, нападая на скалы, и, тяжело вздыхая, отводил вспененные бичи для нового замаха. Он знал о своей мощи и упивался господством.

Верующие твердили: то Аманзи, повелительница воды и самая сильная кайкоху Шенкарока, хозяйничает, пока бога терзают в небесной тюрьме, а Ди-Дор — ее любимый сын, которым она всласть хлещет берега Тэи. Гаро не верила в сказки о богах, но то, что Ди-Дор живой, она принимала безоговорочно.

Выскочив на песчаный берег, она вытянула спрятанную в кустах тябу, длинную доску с закругленными краями, расписанную синими полосками. На подобных плавательных средствах, за которыми ныряльщицы с нежностью ухаживали, они отправлялись добывать хлазу. Моол Тан достал свою, покороче, окрашенную в белый, с каймой из красных треугольников по краю. Гаро не раз брала друга кататься, заплывая так далеко, что кромка берега исчезала на горизонте.

Без лишних слов Моол Тан последовал за Гаро, которая, устроившись на тябе, стала активно грести в сторону одинокой скалы вдали от берега, но, когда они проплыли и ее, он не выдержал:

— Куда мы?

— К Острокаменным островам, — ответила Гаро. — Устал?

— Нет. — Моол Тан, конечно же, соврал. Гаро заметила одышку, да и ожидать от человека, заходившего в воду только для того, чтобы искупаться, чего-то большего не стоило. Под наставничеством Зейры ныряльщицы неистово тренировались в любую погоду, при любом ветре, развивая выносливость сверх возможностей обычного жителя побережья. — Как бы родители искать не начали.

— До сих пор ты об этом не беспокоился. До заката вернемся.

Когда они достигли огромного скального массива, торчащего из воды нагромождением серых, скользких глыб, Гаро остановилась, зацепившись за один из выступов.

— Отдохни. Мы прибыли.

Моол Тан без сил лег на доску и опустил руки в воду. Чуть передохнув, он взглянул на неприступную каменную глыбу и вымолвил:

— Но тут даже пристать не к чему.