Титан (The Titan)

Smart daughters, society-bred sons, handsome wives came down-town in traps, Victorias, carriages, and vehicles of the latest design to drive home their trade-weary fathers or brothers, relatives or friends.	Нарядные дамы и молодые щеголи, дочери и сыновья чикагских богачей, или их красавицы-жены - в кабриолетах, колясках и новомодных ландо устремлялись к деловой части города, чтобы отвезти домой утомившихся за хлопотливый день мужей или отцов, друзей или родственников.
The air was gay with a social hope, a promise of youth and affection, and that fine flush of material life that recreates itself in delight.	Здесь царила атмосфера успеха, надежд, беспечности и того самоуспокоения, которое порождается материальными благами, их обладанием.
Lithe, handsome, well-bred animals, singly and in jingling pairs, paced each other down the long, wide, grass-lined street, its fine homes agleam with a rich, complaisant materiality.	Послушные выхоленные чистокровные рысаки проносились, обгоняя друг друга, по длинной, широкой, окаймленной газонами улице, мимо роскошных особняков, самодовольно кичливых, выставляющих напоказ свое богатство.
"Oh!" exclaimed Aileen, all at once, seeing the vigorous, forceful men, the handsome matrons, and young women and boys, the nodding and the bowing, feeling a touch of the romance and wonder of it all.	- О-о! - вскричала Эйлин при виде всех этих сильных, уверенных в себе мужчин, красивых женщин, элегантных молодых людей и нарядных девиц, улыбающихся, веселых, обменивающихся поклонами, всего этого удивительного и показавшегося ей столь романтическим мира.
"I should like to live in Chicago.	- Я бы хотела жить в Чикаго.
I believe it's nicer than Philadelphia."	По-моему, здесь даже лучше, чем в Филадельфии.
Cowperwood, who had fallen so low there, despite his immense capacity, set his teeth in two even rows. His handsome mustache seemed at this moment to have an especially defiant curl.	При упоминании о городе, где он, несмотря на всю свою изворотливость, потерпел крах, Каупервуд крепко стиснул зубы, и его холеные усики, казалось, приобрели еще более вызывающий вид.
The pair he was driving was physically perfect, lean and nervous, with spoiled, petted faces.	Пара, которой он правил, была поистине бесподобна - тонконогие, нервные животные, избалованные и капризные.
He could not endure poor horse-flesh.	Каупервуд терпеть не мог жалких непородистых кляч.
He drove as only a horse-lover can, his body bolt upright, his own energy and temperament animating his animals.	Когда он правил, держась очень прямо, в нем виден был знаток и любитель лошадей, и его сосредоточенная энергия как бы передавалась животным.
Aileen sat beside him, very proud, consciously erect.	Эйлин сидела рядом с ним, тоже выпрямившись, горделивая и самодовольная.
"Isn't she beautiful?" some of the women observed, as they passed, going north.	- Правда, недурна? - заметила одна из дам, когда коляска Каупервуда поравнялась с ее экипажем.
"What a stunning young woman!" thought or said the men.	"Что за красотка!" - думали мужчины, и некоторые даже выражали эту мысль вслух.
"Did you see her?" asked a young brother of his sister.	- Видела ты эту женщину? - восторженно спросил один мальчик-подросток у своей сестры.