Титан (The Titan)

In the papers were flaring head-lines; in the clubs, halls, and churches fiery speeches could nightly be heard.	Крикливые газетные заголовки призывали к тому же; в церквах, клубах и других общественных местах произносились зажигательные речи.
Men were drunk now with a kind of fury of contest.	Люди, казалось, были опьянены яростным неистовством борьбы.
They would not succumb to this Titan who was bent on undoing them. They would not be devoured by this gorgon of the East.	Нет, они не подчинятся этому титану, который вознамерился посягнуть на их права, не позволят этому дракону, залетевшему к ним из Восточных штатов, пожрать город.
He should be made to pay an honest return to the city or get out.	Он либо честно заплатит городу дань, либо будет изгнан из его пределов.
No fifty-year franchise should be granted him.	Пусть и не мечтает о концессии на пятьдесят лет.
The Mears law must be repealed, and he must come into the city council humble and with clean hands.	Закон Мирса должен быть отменен, и Каупервуд должен явиться в муниципалитет как скромный и честный проситель.
No alderman who received as much as a dollar for his vote should in this instance be safe with his life.	Ни один олдермен, получивший от него хотя бы доллар, не может считать свою жизнь в безопасности.
Needless to say that in the face of such a campaign of intimidation only great courage could win.	Нужно было обладать солидным запасом храбрости, чтобы противостоять таким угрозам.
The aldermen were only human.	Олдермены не были героями.
In the council committee-chamber Cowperwood went freely among them, explaining as he best could the justice of his course and making it plain that, although willing to buy his rights, he looked on them as no more than his due.	На заседаниях комитета Каупервуд, имевший туда свободный доступ, пускал в ход все свое красноречие, стараясь доказать справедливость своих притязаний. Он готов платить, так как знает, что голоса в муниципалитете продаются, но тем не менее олдермены ведь только выполняют свой долг.
The rule of the council was barter, and he accepted it. His unshaken and unconquerable defiance heartened his followers greatly, and the thought of thirty thousand dollars was as a buttress against many terrors.	Несокрушимая наглость и хладнокровие Каупервуда вливали бодрость в его приспешников, а мысль о тридцати тысячах долларов была надежным щитом, способным выдержать самые грозные удары.
At the same time many an alderman speculated solemnly as to what he would do afterward and where he would go once he had sold out.	Тем не менее многие олдермены меланхолически задавали себе вопрос: что же будут они делать после того, как продадут интересы своих избирателей?
At last the Monday night arrived which was to bring the final test of strength.	И вот настал понедельник, день решительной схватки.
Picture the large, ponderous structure of black granite-erected at the expense of millions and suggesting somewhat the somnolent architecture of ancient Egypt-which served as the city hall and county court-house combined.	Вообразите себе высокое тяжеловесное здание из черного гранита, архитектурой своей отдаленно напоминающее постройки древнего Египта; сооружение его стоило миллионы долларов, и оно служит одновременно городской ратушей и местом заседаний окружного суда.
On this evening the four streets surrounding it were packed with thousands of people.	В тот знаменательный вечер все четыре улицы, на которые выходит это здание, были запружены толпами народа.