Титан (The Titan)

To this throng Cowperwood has become an astounding figure: his wealth fabulous, his heart iron, his intentions sinister-the acme of cruel, plotting deviltry.	В их глазах Каупервуд стал уже личностью легендарной: это был не человек, а демон, с каменным сердцем, сказочным богатством и преступными замыслами.
Only this day, the Chronicle, calculating well the hour and the occasion, has completely covered one of its pages with an intimate, though exaggerated, description of Cowperwood's house in New York: his court of orchids, his sunrise room, the baths of pink and blue alabaster, the finishings of marble and intaglio.	Именно в тот вечер "Кроникл", хорошо рассчитав день и час, заполнил целую полосу весьма детальным, хотя и несколько преувеличенным описанием нью-йоркского дворца Каупервуда. Ничего здесь не было забыто - ни чудеса зимнего сада с его орхидеями, ни бело-розовая комната с ее немеркнущей зарей, ни бассейны из розового и голубого алебастра, ни мраморные статуи и фризы.
Here Cowperwood was represented as seated in a swinging divan, his various books, art treasures, and comforts piled about him.	Среди всей этой роскоши и неги, среди своих книг и редчайших сокровищ, на пышном ложе, устроенном наподобие качелей, важно восседал Фрэнк Алджернон Каупервуд.
The idea was vaguely suggested that in his sybaritic hours odalesques danced before him and unnamable indulgences and excesses were perpetrated.	Далее следовали туманные намеки, из которых можно было заключить, что в часы отдохновения одалиски услаждают его плясками и развлечениями, о которых лучше даже не упоминать.
At this same hour in the council-chamber itself were assembling as hungry and bold a company of gray wolves as was ever gathered under one roof.	А в зале заседаний ратуши собралась в это время такая стая хищных, голодных и наглых волков, какая вряд ли когда-нибудь собиралась вместе.
The room was large, ornamented to the south by tall windows, its ceiling supporting a heavy, intricate chandelier, its sixty-six aldermanic desks arranged in half-circles, one behind the other; its woodwork of black oak carved and highly polished; its walls a dark blue-gray decorated with arabesques in gold-thus giving to all proceedings an air of dignity and stateliness.	Зал был просторный, освещавшийся высокими окнами в южной стене и тяжелой довольно вычурной бронзовой люстрой, спускавшейся с потолка; шестьдесят шесть скамей, занимаемых олдерменами, располагались полукругом в несколько рядов; отполированные до блеска черные дубовые скамьи были украшены затейливой резьбой, а на голубовато-серых стенах сверкали золотые арабески, придавая всему, что происходило в зале, оттенок пышности и величия.
Above the speaker's head was an immense portrait in oil of a former mayor-poorly done, dusty, and yet impressive.	Над креслом председателя висел громадный, написанный масляными красками портрет бывшего мэра - прескверно исполненный, запыленный и тем не менее внушительный.
The size and character of the place gave on ordinary occasions a sort of resonance to the voices of the speakers. To-night through the closed windows could be heard the sound of distant drums and marching feet.	В этом зале, благодаря его размерам и устройству, голоса ораторов обычно звучали отчетливо и отдавались во всех уголках, но в тот вечер их заглушали рвущиеся в затворенные окна топот марширующих ног и дробь барабанов.
In the hall outside the council door were packed at least a thousand men with ropes, sticks, a fife-and-drum corps which occasionally struck up	В вестибюль рядом с залом заседаний набилось не меньше тысячи человек - кто с палками, кто с веревками; они привели с собой даже небольшой духовой оркестр, который время от времени принимался играть
"Hail! Columbia, Happy Land,"	"Цвети, цвети, Колумбия, счастливая земля", или