Титаны психиатрии XX столетия

В 1937 году, после принятия «Закона о нацификации и патриотизации образования» и «Закона о государственных служащих» репрессии против К. Ясперса усилились. На основании этих законов К. Ясперсу была запрещена любая преподавательская деятельность, он был уволен из университета как «политически неблагонадежный элемент», к тому же «нечистый» – запятнанный тем, что его жена была еврейкой и многие его друзья, такие как братья Майеры или один из его учителей Э. Гуссерль, тоже были евреями. Стоит особо отметить лицемерие, которое проявляли нацисты при реализации этих законов: увольняемых с преподавательских должностей или с должностей госслужащих «политически неблагонадежных» или «нечистых» формально «отправляли на досрочную пенсию». Так поступили и с К. Ясперсом. Однако уже через несколько месяцев, на основании другого закона, «О сокращении непатриотических государственных расходов», уволенные из-за «политической неблагонадежности» или из-за компрометирующих связей с евреями люди были лишены государственных пенсий и пособий.

В 1938 году репрессии против К. Ясперса продолжились: ему было отказано в публикациях в Германии. Все его ранее опубликованные труды подлежали изъятию из библиотек и университетов и уничтожению. Более того, в 1940 году репрессии против К. Ясперса приобрели даже не политический, а мелочный бытовой характер: ему отказали в приобретении участка для будущего захоронения на гейдельбергском кладбище.

Нацистские репрессии против К. Ясперса имели две причины: во-первых, будучи убежденным гуманистом, демократом и левым либералом, К. Ясперс категорически выступал против национал-социализма и вообще против любых форм авторитаризма или тоталитаризма. Во-вторых, как говорилось, жена К. Ясперса и многие его друзья были евреями.

Ненависть нацистов и к самому К. Ясперсу, и к его философии и идеологии была столь велика, что почти весь период нацизма, вплоть до окончания Второй мировой войны и падения режима, над К. Ясперсом и его женой постоянно висела угроза ареста или физической ликвидации.

Как вспоминал сам К. Ясперс, в годы правления нацистов большинство немцев было опьянено силой и властью Третьего рейха, его экономической и военной мощью, расширением территорий, а также провозглашенным нацистской идеологией и тщательно культивируемым чувством своего национального превосходства, господства над другими нациями. То небольшое интеллектуальное меньшинство, к которому принадлежал К. Ясперс, осознававшее всю дикость и нелепость этой идеологии и предвидевшее ужасные последствия, которые ее практическое воплощение будет иметь для Германии и для всего мира, чувствовало себя в глухой изоляции. Подавляющее большинство немцев не желало ни слышать, ни понимать их. Характеризуя эту обстановку, К. Ясперс с горечью писал: «Германия сошла с ума». А описывая собственные ощущения от пребывания в подобном «идейном вакууме», среди зомбированных нацистской идеологией современников, он назвал это «будничным ужасом существования» [Jaspers, 1957].

Однако К. Ясперс был не только этническим немцем и гражданином Германии, но и германским патриотом, притом патриотом до мозга костей. Идеалом для него был традиционный «бюргерский» уклад с присущей ему протестантской трудовой этикой, культом честности в отношениях между людьми, культом трудолюбия, разумности, умеренности. В том, что именно Германия была одной из немногих европейских стран, которая в XV веке охотно и радушно приняла евреев, бежавших из Испании от преследований инквизиции, К. Ясперс видел проявление традиционно присущего немецким бюргерам добросердечия, гостеприимства и терпимости к «инаковости», к чуждому языку и религии. Он также очень хорошо знал, какой значительный вклад в немецкую науку, культуру, экономику сделали принятые Германией евреи.

Поэтому К. Ясперс особенно остро и болезненно воспринимал попытки нацистов спекулировать на патриотизме и на понятии «немецкого», а также антисемитские выпады. Он считал именно себя настоящим германским патриотом, тогда как нацистов – разрушителями Германии и ее традиционной «бюргерской» цивилизации.

Рефлексируя над понятием «немецкий дух», размышляя над тем, что такое «быть немцем» и кто же в действительности является немцем, К. Ясперс пришел к убеждению, что «настоящие немцы» – это не те, кто громко бьет себя в грудь и кричит о своем «арийском происхождении», не те, кто кичится превосходством над другими народами или верностью нацистской идеологии, а как раз он и его жена, и такие, как они, – люди, всей душой воспринявшие традиционные немецкие бюргерские ценности и стремящиеся их защитить и сохранить перед лицом нашествия нацистских варваров.