Тюрьмы и наказания: Инквизиция, тюрьмы, телесные наказания, казни

«Нет, ни кусочка в рот не возьму мяса собаки, которую звали Молли!» — тут же поклялся я. В обед мы со своими жестяными мисками сгрудились у костра. Отсветы пламени плясали на диких, небритых и жалких лицах каторжников. Изумительно пахло жареным мясом. Мясник даже после того, как я отказался, протянул мне ложку: «На, попробуй!» И я попробовал. И я съел свою порцию, кусок величиной с кулак, и все мы жевали мясо с тем блаженным чувством, какое способны испытывать только голодные и отверженные люди. Мясо! От сытости нас покачивало, будто пьяных. Наши посиневшие, распухшие руки еще дрожали от напряженного труда, но мы уже сыто смеялись, жалко насвистывая при этом. Впрочем, двоих потом вырвало. Но не потому, что им было противно, а с непривычки.

В тюрьму мы в тот вечер вернулись королями. Все остальные заключенные с завистью смотрели на нас, будто мы не люди, а боги. Мы съели собаку, которую звали Молли…

Шмитт-88 звали одного пожилого заключенного, живописно драпировавшего лохмотьями свою отощавшую фигуру. До тюрьмы он был музыкантом, трубачом, как он сам себя называл. Весил он не более сорока килограммов, и страсть у нега была одна — табак. Из клочка газетной бумаги он сворачивал нечто похожее на рог, собирал в него всякий мусор, картофельную ботву, листья и очень глубоко затягивался. Один раз в неделю каждому заключенному выдавали кусочек жира величиной с почтовую марку, но некоторые и его меняли на сигареты. И таких было немало. И все они скоро умерли. Опытные каторжники говорили Шмитту-88: — Так ты и полгода не протянешь.

Но старый музыкант только смеялся в ответ, уверяя, что в похлебке тоже есть немного жира. Без курева он не может, а без маргарина как-нибудь да проживет.

И полугода не прошло, как он умер.

Мы об этом узнали, возвращаясь с работы. «Говорили ведь ему…» — таков был некролог старому артисту. Чувств мы никаких уже не испытывали, когда кто-нибудь умирал. В те долгие годы умирали слишком многие, и каждому из нас приходилось изворачиваться, чтобы не попасть в их число…

3. ТЮРЬМА В ПАНАМЕ

Карлос Франсиско Чангмарин (р. 1922 г.) — панамский писатель. Несколько книг стихов и прозаические произведения Чангмарина отмечены высшими литературными премиями Панамы. Он является автором книги «ЖИЗНЬ ВО МРАКЕ», вышедшей в свет в издательстве «Молодая гвардия».

За свои политические взгляды Чангмарин два года находился в тюрьме, где пережил нечеловеческие страдания.

В его книге «Жизнь во мраке» собраны рассказы о тюрьмах. Это в большинстве своем реальные случаи, пережитые самим автором в тюрьмах Панамы. Время описываемых событий — начало 60-х гг.

Предлагаем читателям небольшие отрывки из этой книги, где описываются события, произошедшие на Койбе— острове-тюрьме.

Если очертить контуры южного побережья провинции Верагуас, то линия пройдет по золотистым пескам обширных пляжей. К юго-западу от побережья, приблизительно в семидесяти милях, лежит в Тихом океане остров Койба. В начале нынешнего века он был продан государству частным владельцем из Верагуас. В те времена остров весь был покрыт сельвой, в которой царствовали змеи и прочая тварь. До сих пор там есть места, где солнце не в силах пробиться сквозь густые, кроны высоченных деревьев. Койба — это остров-тюрьма. Лагеря разбросаны в основном вдоль всего побережья, но есть и в горах, и в низовьях реки Сан-Хуан. Они соединены между собой дорогами, построенными каторжанами, кроме того, из лагеря в лагерь можно добраться на лодках и катерах. Чтобы обогнуть остров на лодке с подвесным мотором, понадобится примерно день…

Сентябрьские дни тянулись долгой мучительной чередой. Казалось, они разбухли от бесконечных ливней. Сквозь железные решетки на окнах виднелись вдалеке сумрачное небо да свинцовое море, покрытое серым туманом.

Но заключенные знали, что скоро и этому придет конец: тюрьма со страхом ждала списка новых жертв, которых отправят на Койбу. Недавно оттуда вернулась партия каторжан, и из камеры в камеру передавались их рассказы о кошмарах Острова Дьявола. Одни не сомневались, что им не миновать Койбы, другие же вообще были далеки от подобной мысли. Поговаривали, что в порту уже якобы стоит готовое к отплытию судно, даже называли точную дату отправки.

— Говорю тебе, приятель, Койба — прекраснейший остров! — со смаком рассказывал «ветеран». — Какие пляжи! Какие реки! Взять хотя бы Сан-Хуан! А что за ласковые имена у лагерей. «Кативаль», «Мария», «Белый пляж», «Тростничок»… Там тебе куры несут яйца — во! Коровы дают прямо сливки, а не молоко; и в грязи валяются не свиньи, а вкуснейшее жаркое. К тому же там удивительные дожди, каждый божий день. И что за дожди, парень! В довершение всего, чтобы скрасить горечь дней твоих, тебя кусает какая-нибудь змейка, и ни один доктор не спасает тебя от ее яда…

— И все же лучше на остров, на свежий воздух, чем гнить в душной клетке, — добавил другой.

— Я тоже предпочитаю Койбу этим вонючим погребам, — вставил третий.