Тьма и золото полуночи

– Ладно, только не веди себя так, словно делаешь мне одолжение или что-то вроде того.

– Извини, – вздыхает Олли. – Я просто так долго завидовал тебе, потому что ты получила самую крутую часть силы, а теперь она у меня, и я ни фига не могу с ней сделать.

Я всегда догадывалась, что Олли завидует моей половине Иммрала, но теперь он впервые признал это. Но я чувствую, что злорадствовать бессмысленно, хотя я теперь в его прежнем положении. И я вместо того стараюсь быть великодушной.

– Ты не хуже, чем я была в самом начале. Тебе просто нужна практика, – говорю я.

– А как ты думаешь, чем я всю ночь занимаюсь? – хмыкает Олли.

В парадной двери скрипит замок, и прежде чем мы успеваем отреагировать, врывается Клемми. Она останавливается, увидев нас:

– Ох, я думала, вы оба где-нибудь еще.

– Мы, вообще-то, здесь живем, – напоминаю я ей.

– Да, но… ну, я думала, вы с этой своей маленькой компанией.

– Ты имеешь в виду «Кричи громче»? – произносит Олли подчеркнуто невозмутимым тоном.

– Не придирайся ко мне!

Я хватаю Олли за руку. Мы оба знаем, что нет никакого смысла спорить с Клемми.

– Мы не придираемся, – говорю я. – Хочешь пойти с нами погулять?

Олли бросает на меня резкий взгляд, но я не обращаю на него внимания. Я должна попытаться, – возможно, еще остается шанс вернуть ту прежнюю Клемми, которая заботилась о нас, защищала нас, любила. Но Клемми лишь качает головой, не считая должным даже ответить. Я тяну Олли за руку, заставляя встать, когда Клемми поворачивается к нам спиной и начинает готовить себе чай.

– Пойдем. Подышим свежим воздухом, – киваю я брату.

– Идите-идите на свои протесты, пока можете, – нараспев произносит Клемми позади нас.

Я в ответ хлопаю дверью.

– Как ты думаешь, что она имела в виду? Что значит «пока можете»? – спрашивает Олли, когда мы бредем по улице.

Я пожимаю плечами. Я ни разу не возвращалась к «Кричи громче» после того единственного собрания, которое вызвало у меня такую неловкость. Но Олли бывает там регулярно, как и Киеран. Сопротивляюсь желанию спросить у него: не потому ли он так напряженно себя чувствует с Киераном, что его явно тянет к Иазе? Я хочу улучшить ему настроение, а не начинать новый спор.

Мы проходим мимо группы детей, играющих в садике перед домом на нашей же улице. Старший из них, милый мальчик с веснушками, долговязый, выбегает за калитку, чтобы вернуть улетевший на дорогу мяч. Олли пинает мяч к нему.

– Ух ты! – Мальчик глядит на Олли с таким восхищением, какое в его возрасте обычно приберегают для Человека-паука или Капитана Америка. Дверь дома открывается, выглядывает мать детей.

– Никогда не выходи на дорогу, Дэвид, ладно?

– Я не выходил, мам. Олли вернул мяч.

Олли машет рукой:

– Как дела, мисс Мур?

– Они вам не надоедают? – спрашивает она, подавая знак детям.

Двое младших, мальчик и девочка, берут у Дэвида мяч и бросают его друг другу, пока Олли и Кристэл Мур болтают. Я просто топчусь рядом, желая поскорее отправиться дальше, хотя довольно забавно наблюдать за тем, как Дэвид старается произвести впечатление на Олли.

– Ну вам лучше не задерживаться, – произносит наконец Кристэл. – Хорошей вам прогулки.

– Пока, Олли! – кричит Дэвид, хватая мяч и исчезая из вида.

Цветы, которые мы кладем на могилы Рамеша и Сайчи, слегка увяли на ноябрьском холоде. Они присоединились к нескольким другим букетам. Я убеждаюсь, что их родителей нет поблизости, как делаю каждую неделю после того, как мы заметили их здесь. В том, как миссис Халдар смотрела на меня, было что-то беспокоящее. Я убираю наши старые цветы и кладу новые так, чтобы прикрыть пустое пространство. И тут я замечаю это – конверт в пластиковом пакете для сэндвичей, он лежит под теми цветами, что мы оставили на прошлой неделе.

– Мусор? – спрашивает Олли.

Я смотрю на конверт. На нем написано: «Девушке с обожженным лицом». Это должна быть я. Первым моим порывом было желание скрыть записку от Олли, на случай если в ней упоминается то письмо, которое я сунула под дверь Халдаров много месяцев назад. Но я не успеваю.

– Ох, черт, что это такое? – спрашивает Олли, глядя через мое плечо.

Мне ничего не остается, кроме как вынуть из конверта открытку. На ней аккуратно и четко написано:

Это ты прислала то письмо?

Мы тебе верим.

Ты тоже?..

Внизу электронный адрес веб-сайта – длинный и запутанный, его невозможно запомнить.

– Никогда не слышала об этом сайте, а ты? – Я показываю его Олли.

Он качает головой:

– Что значит «мы тебе верим»?

Я думаю о том, чтобы все отрицать, но лишь мгновение. Пришло время правды. И когда мы идем дальше, я во всем признаюсь брату. Я рассказываю ему о письме, которое написала Халдарам, но не говорю, что это было второе письмо – а первое я отдала брату, сделав вид, что оно от нашей матери.

– Это было чертовски рискованно, Ферн, – качает головой Олли, когда я умолкаю.

– Я знаю.

– Они могли сообщить о тебе в полицию, заявить о преследовании.

– Я не подписалась. Они не могли узнать, от кого оно.

– И все же.

Я смотрю на него, нуждаясь в поддержке.

– Но ты думаешь, что это был правильный поступок?

– Ох, определенно!