Тьма и золото полуночи

Самсон приводит меня к внушительному зданию в глубине квартала и при этом непрерывно говорит. Его голос развеивает часть тумана в моей голове. Он говорит мне о том, что` Эллен сделала для меня как Хелен Корди и какие ужасные преступления она совершила в месте, называемом Аннуном, и каждое его слово отзывается вдоль моей спины уколами и жжением. Густая зеленая изгородь скрывает здание от дороги, словно оно пытается сделать вид, что его здесь нет. Ворота заперты, но Самсон подходит к интеркому. Он говорит раздельно, без малейших признаков акцента Южного Лондона. И смотрит на меня:

– Не хочу давать им какой-то повод не впустить нас.

По мере того как нарастает боль в моем теле, вспыхивают обрывки воспоминаний. Лэм, соображаю я наконец, – это лошадь. Лошадь, на которой я ездила, хотя представления не имею, где я могла бы ездить верхом в Лондоне. Мы не можем позволить себе уроки верховой езды. Самсон продолжает смотреть на меня. Мне кажется, он тревожится.

– Я в порядке, – говорю я, но он лишь качает головой.

– Ферн никогда бы не позволила вот так водить себя. Она бы сама шла вперед.

– Я и есть Ферн! – огрызаюсь я. – И я знаю, какова я.

Он улыбается:

– Вот это уже больше похоже на тебя.

Я выдергиваю руку из его руки, хотя исчезновение ее тепла вызывает у меня чувство утраты. Но в награду боль ослабевает. Однако я все равно иду за Самсоном, вместо того чтобы сбежать, как вроде бы предполагалось. Администратор с подозрением изучает взглядом Самсона, когда тот объясняет, что мы старые друзья Хелен Корди.

– Часы посещения уже закончились, – говорит он нам.

– Мы ненадолго, сэр, – просит Самсон.

Он по-прежнему говорит на аристократический лад, но этого явно недостаточно. Я не уверена, почему Эллен так важна для него, но ясно, что мы просто должны поговорить с ней. Я шагаю вперед и повторяю кое-что из того, что Самсон рассказывал мне по дороге сюда.

– Я студентка колледжа Боско. Она добилась для меня стипендии там, и мне бы очень хотелось рассказать ей, как у меня дела. Поблагодарить ее. Если вы не возражаете.

Мужчина откидывается на спинку стула и смотрит на меня куда более тепло, чем смотрел на Самсона.

– Она, вообще-то, вас не поймет, – предупреждает он, а потом, поскольку мы не трогаемся с места, вздыхает. – Ладно. Идите. Комната одиннадцать.

– Блестяще! – тихо говорит мне Самсон, когда мы поднимаемся по лестнице.

Комната обставлена скудно, но для спальни довольно просторна. В ней большое окно, выходящее в сад, где другие обитатели этого дома ухаживают за растениями. По обе стороны окна стоят стулья. Другой заметный предмет обстановки – кровать – аккуратно заправлена.

Эллен, сидящая на одном из стульев, никак не реагирует, когда мы входим в комнату и Самсон окликает ее по имени. Внешне она не слишком отличается от той женщины-политика, которая посетила меня после пожара три года назад и предложила помощь при поступлении в Боско. Но когда Самсон подталкивает меня к свободному стулу и я могу хорошенько рассмотреть лицо Эллен, я понимаю, что ее лицо расслаблено, а тело напряжено. Я поднимаю руку к собственному лицу. Что-то мне подсказывает, что и я сейчас выгляжу так же. Я будто чувствую излишнюю плотность своих костей, это заставляет меня держаться более прямо, чем в иных обстоятельствах.

– Поговори с ней, Ферн, – предлагает Самсон.

– И что я должна сказать?

Он хмыкает.

– Мисс Корди? – начинаю я, интуитивно чувствуя нарастающее раздражение Самсона.

Эллен с большим усилием отводит взгляд от окна, а я точно знаю, что она чувствует. Мне самой произнести хоть слово стоит героических усилий, это требует такого расхода энергии, что дело того не стоит. Лучше молчать. Потом ее глаза останавливаются на мне. Они давно уже пусты, и сейчас в них нет и намека на то, что она меня узнает. Потом она едва заметно наклоняет голову. И губами произносит что-то, хотя не слышно ни звука.

– Да, – продолжаю я. – Я дочь Уны.

И ко мне начинает возвращаться…

Эллен и моя мать были тесно связаны. Эллен… убила мою мать.

– Спроси ее о бреши, – подсказывает Самсон.

Я дергаю головой в его сторону, не отводя глаз от Эллен, словно спрашивая ее, слышала ли она его слова. Теперь она хмурится. Потом морщится, хватается за голову, выгибается, словно кто-то провел скребком по ее спине.

– Тебе тоже там больно? – спрашиваю я.

Она молча кивает сквозь боль. Потом что-то бормочет. Я опускаюсь на колени на пол и придвигаю ухо к ее лицу.

– Оно растет, – бормочет она. – Оно растет, растет, и ты не можешь его отрезать…

Самсон уже рядом со мной.

– Ты говоришь о змеях? – спрашивает он, однако настойчивость в его голосе заставляет Эллен умолкнуть.

Она съеживается, отодвигаясь от него.

– Если ты не можешь это отрезать, как остановить рост? – спрашиваю я, понимая только, что это очень важно для Самсона.

– Корень, – с трудом выговаривает она. – Вы должны уничтожить корень.

– А ты можешь помочь Ферн? – спрашивает Самсон. – Ты можешь помочь дочери Уны?

Эллен начинает трястись. Мелкая дрожь охватывает все ее тело. И я далеко не сразу понимаю, что она смеется.