Тьма и золото полуночи

Олли первым поднимается наверх, я тянусь к нему, чтобы выдернуть из бреши. Следующая Наташа, она перескакивает через границу. И наконец Самсон, он мчится по лестнице так быстро, что спотыкается на последней ступеньке. Я судорожно вздыхаю, так громко, что уверена – меня должно быть слышно во всем здании. Мои собственные руки становятся призрачными, когда я тянусь в Итхр, тянусь к нему. Он восстанавливает равновесие и бежит ко мне, становясь ближе, ближе…

И вот он крепко обнимает меня, его горячее дыхание обжигает мое ухо. Мы отступаем от бреши и видим стену спальни Чарли в Аннуне.

– Мы это сделали! – выдыхает Наташа, в ее глазах блестят слезы облегчения.

– Давайте убираться отсюда, быстро! – говорит лорд Элленби и помогает Чарли, несущей Локо, выбраться через дыру наружу. Они спрыгивают на землю внизу, за ними Олли и Наташа. Самсон остается со мной, пока я помогаю Майси закрыть брешь.

– Ты мне кое-что сказал там, – шепчу я Самсону. – Ты сам-то это понял?

– Я мысленно твержу это уже год, – отвечает он. – Подумал, что этот момент не хуже любого другого.

Я нежно целую его:

– И я тоже, ты ведь знаешь?

– Знаю. Идем, любимая.

Самсон ведет меня к пролому в стене, и мы спрыгиваем вниз, присоединяясь к остальным в садике на Даунинг-стрит. Мне нужна целая секунда, чтобы осознать: все застыли на месте, – и еще одна секунда для того, чтобы на меня накатила волна ужаса. Потому что там, в окружении десятка слуа, из чьих спин и лиц торчат шипящие змеи, стоит Себастьян Мидраут.

40

В одно мгновение я тянусь к Чарли и лорду Элленби, чьи руки уже соединились, ожидая, когда можно будет передать мне их надежды, желания и мечты. Я протягиваю вперед руку, смешивая их воображение со своим собственным, и все это направляю на несчастных рыцарей, превращенных в демонов Франкенштейна. Змеи, управляющие ими, шипят и огрызаются, но не решаются приблизиться.

Мидраут кажется выше, чем в Итхре. Когда я в последний раз видела его в Аннуне, он завладел Экскалибуром и не скрывал торжества. Я предполагала, что он станет слабее без меча, но он лишь набрался силы. Иммралы потрескивают вокруг его тела, такие же смертоносные, как слуа рядом с ним. Под этими искрами – серый костюм безупречного покроя. Мидраут – человек, знающий, что рожден для власти.

Если он и озадачен нашей способностью защититься от слуа, то никак этого не показывает. Вообще-то, он ни на кого не обращает внимания, кроме Чарли.

– Лотти, – тихо, как всегда, произносит он, – я тебя искал.

Чарли крепче прижимает к себе Локо, пес скулит и трясется при виде человека, убившего его в Итхре.

Мидраут протягивает дочери руку, вся сила его харизмы выплескивается на нее.

– Иди сюда.

Чарли колеблется, по ее лицу пробегает прежнее выражение покорности, оно становится опустошенным. Но прежде чем я успеваю вмешаться, она обретает голос:

– Меня зовут Чарли. Я никогда больше не послушаюсь тебя.

– И почему же?

– Ты убил мою собаку! – резко бросает Чарли. – Ты убил Локо и обвинил в этом меня!

Мидраут опускает руку. Он пристально всматривается в дочь, и тут его взгляд переходит на меня. Я читаю в нем вызов. Потом он наклоняет голову в сторону Чарли:

– Какая собака?

Чарли фыркает:

– Ты хочешь сказать, что…

Она умолкает, ее руки слабеют, Локо падает на землю. Он лежит, растерянный, и жалобно скулит. Иммрал Мидраута направлен не только на Чарли, но и на всех нас.

Какая собака? Какая собака? Какая собака?

И правда, какая собака? Я смотрю на остальных, никто из них не понимает, что происходит. Их взгляды скользят мимо существа у ног Чарли. Они не могут увидеть Локо. Мидраут стер память о нем. Локо снова жалобно повизгивает, с тихим стуком колотит хвостом по земле… прежде чем исчезнуть. Локо растворился.

– Ты не смеешь! – говорю я и прижимаю левую ладонь к кулаку Чарли, правую – к руке Наташи, что стоит по другую сторону от меня.

Я посылаю им свои мысли, мои собственные воспоминания о Локо: вот он у камина в рыцарском зале, вот он в саду, гоняется за палками… Я помню, что говорила Чарли об одной из историй из «Питера Пэна». Смерть феи Динь-Динь.

Я верю в фей.

Мои друзья поначалу сопротивляются. Я ощущаю вкус Иммрала Мидраута, сильный, железистый, как кровь, горький и опасный, как бензин, – он внутри моих друзей. Их умы не постигают мир, где Локо вечно жив.

Какая собака? Какая собака? Какая собака? – бьется в их умах мантра Мидраута.

Он прямо здесь! – думаю я, извлекая воспоминания из глубины подсознания Чарли. Память о том, как она его растила и тренировала, гуляла с ним вдоль Темзы, позволяя псу прыгать вокруг нее. Я вытягиваю все это из нее, а потом раскидываю наружу, как огромный купол, повелевая памяти о Локо разноситься по Аннуну и дальше, сквозь бреши в Итхр. Сновидцы по всей стране, по всему миру вдруг видят, как их облизывает маленькое глупое существо с черными пятнами на белой шкуре или как они бросают ему игрушки, обнимают его.