Тьма и золото полуночи

Мы с Рейчел всматриваемся наружу через окно с цветными стеклами. Рисунок и краски делают все слишком расплывчатым, но ясно, что там собралась изрядная толпа.

– Люди Мидраута, – шепчет Рейчел, и ее лицо необычайно бледно.

– Но не мог же он натравить их на нас сейчас? – говорит Бандиле.

– Ты ведь был здесь последние годы или нет? – мрачно произносит Самсон.

Рыцари поглядывают на подсвечники и скамьи, выбирая возможное оружие для защиты.

Снова стук.

– Какая-то проблема? – спрашивает викарий. – Я не хочу здесь неприятностей.

– Мы тоже, но неприятности могут сами нас найти, – говорю ей я.

– Может, вызвать полицию? – предполагает кто-то.

– Нет! – тут же откликается десяток голосов.

– Думаю, мы должны просто открыть дверь и попытаться организовать путь к прорыву, – говорит Самсон. – Может, мы сумеем их растолкать, тогда остальные сбегут.

– Не хочу я оставлять его здесь, – возражает Кайрис, показывая на гроб с телом лорда Элленби.

– Я тоже, – киваю я, – но мы должны защищаться.

В дверь снова стучат. И прежде чем мы успеваем подготовиться, она открывается. Я выхожу вперед, готовая принять на себя первый удар того, что надвигается…

Но внутрь заглядывает знакомое лицо. Пожилая женщина в длинном черном платье. Мое сердце подпрыгивает. Это мать Рамеша и Сайчи.

– Вы рыцари? – тихо, нервно спрашивает она, голосом, совсем не похожим на голоса ее детей.

Позади меня слышен шепот: «Откуда она знает? Кто она такая? Почему она спрашивает?»

– Да, – говорю ей я. – Мы рыцари, миссис Халдар. Ваши сын и дочь сражались вместе с нами.

Она отступает назад, чтобы переговорить с людьми, что пришли вместе с ней. Я предполагаю, что это многочисленная родня Рамеша и Сайчи, хотя никогда не думала, что их может быть такое количество.

Сообщение о том, что пришедшие – нам не враги, разлетается по церкви. Все собираются у двери, желая увидеть родителей Рамеша и Сайчи. Но когда она снова подходит, с ней не только ее муж и младшая дочь, но люди, которые явно не состоят в родстве друг с другом.

– Айриш и Пенн здесь? – спрашивает один из них.

Найамх пробивается вперед:

– Вы нашли наши записи?

– Большинство – да, нашли вас через те книжки, – поясняет мужчина. – А кто-то через веб-сайт, а кто-то благодаря граффити. Так мы и отыскали друг друга.

– Вы все кого-то потеряли? – спрашивает Олли.

И все кивают. Кое-кто достает фотографии, кто-то негромко произносит имена. Я узнаю несколько лиц. В некоторых вижу семейное сходство с пришедшими. Меня как током ударяет, когда я вижу молодую женщину – почти точную копию Эмори, которая была убита во время первого нападения трейтре. Должно быть, сестра.

Но большинство лиц все же мне незнакомо. Предполагаю, что это родственники тех, кто танами не был. Но они здесь. Значит ли это, что они верят?

– Мы начали изучать рыцарей – танов – с тех пор, как ты оставила свою записку, – говорит мне мать Рамеша. – И не только мы. Кое-кто стал распространять это знание.

– Конечно, большинство людей считает нас сумасшедшими, – вступает сестра Эмори. – Но это ведь не так?

В ее голосе слышится отчаяние. Ей необходимо держаться за это.

– Нет, – говорит Самсон. – Вы не сумасшедшие.

Кто-то в толпе тихо плачет, услышав подтверждение Самсона. Другие подходят ближе.

– Мы хотим помочь, – говорит отец Рамеша. – Как только возможно. Нам уже терять нечего.

Мое сердце наполняется гордостью. Люди передо мной очень разные, как и таны за моей спиной.

– Нам безусловно понадобится ваша помощь. Но прямо сейчас мы хороним человека, который вел нас вперед. Множество тех, кого вы потеряли, почитали его. Думаю, им бы понравилось, если бы вы к нам присоединились.

И вот Лайонел Элленби, человек, умерший в одиночестве, ушел на вечный покой в сопровождении сотни людей, не знавших его в реальной жизни, но понимавших, что он заслужил того, чтобы его помнили. Память обладает силой. Сострадание обладает силой. Когда я вижу толпу, собравшуюся перед могилой, я чувствую, как тепло их сопереживания растекается по всему кладбищу. Оно принимает форму щита. Форму оружия.

47

Многие из нас задержались на кладбище после окончания службы, люди обмениваются номерами телефонов и своими историями, начинает вырисовываться некий план. Когда к вечеру становится холоднее, большинство танов, живущих не в Лондоне, уходят, чтобы успеть на поезда или вернуться домой на машинах, а другие просто считают все закончившимся. Наконец нас остается всего дюжина, и мы, в свете фонариков наших телефонов, все еще сидим на скамьях или траве в местном парке. Я устроилась в объятиях Самсона и слушаю его разговор с Джин и Рейчел. Так прекрасно и так странно видеть их в Итхре, сравнивать храбрых, умных, упорных танов, которых я знаю, с их двойниками, что ходят в школу или университет или где-то работают. Внезапно я осознаю, что прямо сейчас по-настоящему счастлива в Итхре, несмотря на все трагедии, уже случившиеся и грядущие. У меня есть настоящие друзья, и я никогда с ними не расстанусь.