Тьма и золото полуночи

– Таша не придет, – говорит мне Найамх, проезжая мимо. – Она выразит почтение наедине с собой.

Я киваю, вспоминая то, что как-то сказала мне Наташа после похорон другого рыцаря: у нее потом остались лишь тяжелые воспоминания.

– Подходящий наряд, – тихо говорит мне Иаза, предлагая руку.

Я с благодарностью принимаю ее. Пора.

Мысль о том, что должно произойти, внезапно ударяет меня, мне приходится подавить рыдание. Я прощаюсь. И только вот эта горстка людей в Итхре знает все лучшее о лорде Элленби. Остальные в Итхре считают его никем. Бездельником. Попрошайкой. Гнев и печаль сражаются в моей груди за первенство. Мне хочется вырвать руку из ладони Иазы и закричать во все горло из-за несправедливости всего этого.

Служба коротка, но Олли постарался как следует, объясняя викарию, кем на самом деле был лорд Элленби. А та выглядит явно удивленной тем, что такое множество людей собралось ради бездомного человека.

Я сосредоточиваюсь на гробе передо мной и на букетах, что положили на него. Я собрала свой в парке рядом с домом, тайком нарвав цветов с клумб. Надеюсь, садовники простят мне кражу, но я не могла позволить себе купить дорогие цветы, к тому же эти выглядят намного лучше, чем роскошные увядающие веники в местном магазине. В то время как мой букет играет множеством красок, Самсон выбрал небольшой венок из васильков и дельфиниумов – голубых, в цвет рыцарских туник. Другие принесли желтые и розовые веночки, или одну розу, или ветки падуба.

И вот приходит пора викарию отойти в сторону.

– Хочет ли кто-нибудь сказать несколько слов, прежде чем мы предадим Лайонела земле? – спрашивает она.

Все смотрят на меня, но я подталкиваю Самсона.

– Иди ты, – шепчу я ему.

Он медленно поднимается на возвышение, окидывает серьезным взглядом заполненные скамьи.

– Когда я впервые встретился с Лайонелом, он мне не понравился, – начинает Самсон. Вокруг раздается нервный смешок. – Меня всю жизнь баловали родители, а ему такое и в голову не приходило. Для меня это было невыносимо. Я думал, что он из тех, кому я пришелся бы не по душе, если бы мы встретились в Итхре. Но однажды он решил отправиться в патруль вместе с нами, я тогда был просто сквайром. Я грубо вел себя с ним, но он не возражал. А в конце патруля он кое-что мне сказал. Он сказал: «У тебя большие возможности, Самсон. Здесь не Итхр. В этом замке ты действительно получишь больше, чем отдашь. А я думаю, ты можешь дать много, если направишь на это свой ум». Наверное, я снова ему грубил, но его слова мне запомнились. И могу сказать, положа руку на сердце, что без лорда Элленби я не смог бы стать тем человеком, который сейчас стоит перед вами. Он дал мне нечто прекрасное, но я не знаю, сказал ли я ему об этом хоть когда-то.

Самсон возвращается на место, садится, глядя прямо перед собой, стиснув зубы.

Все опять смотрят на меня, и я понимаю, что мне не отвертеться. Я знала лорда Элленби всего несколько лет, но его судьба неразрывно вплелась в мою историю. И не сказать что-то о нем было бы нечестно. Я неуверенно встаю.

С возвышения я смотрю на море знакомых лиц. Викарий выглядит сбитой с толку упоминанием об Итхре и патрулях. А я обращаюсь к той, кого здесь нет, представляя ее стоящей в глубине церкви, с закрытыми глазами, какой я видела ее в последний раз по телевизору. Чарли.

– Лайонел был бойцом, – говорю я и вижу, как несколько человек улыбаются. – Он был воином и джентльменом. Он был изумительным человеком и всю свою жизнь старался, чтобы потери не были напрасными. Многие люди, зная, как он погиб, назвали бы его героем. Но я не собираюсь называть его так. Думаю, ему было бы противно такое звание. И если он чему-то научил нас за последние несколько лет, так это тому, что герои и кумиры опасны. Если кто-то считается героем, он вроде бы не может ошибаться. Ему трудно возражать. И все мы знаем, к чему это ведет. Так что нет, Лайонел Элленби для меня не герой. Он был человеком, слабым и прекрасным одновременно. И в итоге он выбрал жизнь и смерть, которые что-то значили. Он сам выбрал это для себя, и я отказываюсь оценивать его выбор как хороший или плохой отдельно от него и умалять его до такого пустого определения, как «герой». Он сделал больше хорошего, чем плохого, как и все мы. И он старался извлечь уроки из плохого, чтобы сделать больше хорошего. А в итоге только это и имеет значение. Разве не так?

Сидящие в церкви кивают. Олли смотрит на Иазу, сдерживая слезы.

– Мне будет очень его не хватать, – заканчиваю я и спускаюсь, пока у меня окончательно не сорвался голос. Церковь наполнена шепотом, теплым и одобрительным. Викарий встает:

– Могут ли те, кто понесет гроб и покров, выйти вперед?

Когда Самсон, Олли, Кайрис и главы лоре Тинтагеля встают, в церковную дверь кто-то стучит.

Все застывают. Мы знаем, что, если Мидраут хочет схватить множество танов за один раз, ему только и нужно, что послать своих прихвостней на эти похороны. Мы все были готовы рискнуть, но пока что риск был лишь гипотетическим.