Тьма после рассвета

Леонид Петрович зашел по пути в магазин, взял бутылку коньяку, две банки сайры в собственном соку и четвертинку черного хлеба. Конечно, закуска для благородного напитка не сказать чтобы соответствующая, но другую-то где взять? Икра, ананасы и изысканная дичь — это только в кино или в старых книжках. Икру нужно доставать по огромному блату, а ананасы Череменин попробовал пару раз в жизни, да и то консервированные, в сладком сиропе, из жестяной банки с голубой этикеткой. Настоящих ананасов, как, впрочем, и рябчиков он никогда даже не видел.

В субботний день обстановка в коридорах и кабинетах МУРа ничем не отличалась от обстановки в другие дни недели, только женщин в штатском попадалось поменьше: у неаттестованных сотрудников рабочее время регламентировалось Кодексом законов о труде, а не Положением о прохождении службы.

Гордеев радостно собрал разбросанные по столу бумаги, засунул в сейф, а увидев коньяк, с понимающим видом тут же запер дверь кабинета изнутри и достал из тумбочки стаканы, консервный нож и стянутые в столовой вилки.

— Наливай, — скомандовал он. — Только без фанатизма, по чуть-чуть.

Вскрыли банки с сайрой, разлили коньяк, выпили по глотку, всего по одному, зато большому, закусили.

— Удачно съездил? — спросил Виктор.

— Нормально. Обещали даже премию выписать. Витя, я обдумал твою идею насчет театров, — начал Череменин.

— И что? Думаешь, глупо?

— Как раз наоборот. Идея дельная. Нужно собрать информацию. Поможешь? Я хотел официальным путем, даже в министерство приперся сразу с самолета, знал, что начальник сегодня на месте, надеялся запрос подписать.

— Подписал?

— Ага, три раза. По рукам дали. Мол, нельзя напрямую действовать, чтобы не разглашать. А у меня в Минкульте голяк, никого нет.

— Понял, — кивнул Гордеев и потер ладонью свою обширную лысину. — Есть толковый человечек, попрошу, он все сделает. Напиши мне на листочке города и даты, я ему передам.

— Спасибо, дружище. А сам как? Что с пропавшими детьми? Дело двигается?

— Нашли обоих, теперь ищут похитителей. Давай еще по глоточку, чтобы между первой и второй муха не пролетела.

Череменин слушал рассказ Виктора и думал о неустроенности мелких бытовых обстоятельств. Вот два взрослых человека, разумных, далеко не юных, вполне состоявшихся в профессии. Оба семейные и вполне добропорядочные. Почему они выпивают на рабочем месте, разливая дорогой напиток в стаканы и цепляя вилкой рыбные консервы прямо из банки, а хлеб отламывая руками? Они ведь не алкоголики. Нормальные здоровые мужики, которым нужно поговорить. Тогда почему в кабинете, запершись, без нормальных рюмок, без тарелок с подходящей закуской, без приборов и салфеток?

Потому что больше негде. В ресторан, если нет блата, реально попасть только днем, к открытию, к двенадцати часам. После двух уже сложнее, после пяти — вообще нереально. С кафе та же история. Но даже если тебе сказочно повезет и ты попадешь в вожделенное место, то крайне маловероятно, что тебе с товарищем удастся нормально и спокойно поговорить. Вас двое, столы как минимум на четверых, и либо к вам подсадят совершенно посторонних людей, либо вас самих подсадят к кому-то. Для тех, кто заскочил просто поесть, это терпимо, но для людей, которые пришли в ресторан, чтобы пообщаться или побыть вместе, присутствие за столом незнакомцев сводит всю идею на нет. Пара, желающая поговорить о любви. Друзья, которые давно не виделись и стремятся рассказать о своей жизни такие подробности, какие пристало слушать только очень близкому человеку. Или те же оперативники, которым нужно обсудить что-то касающееся работы… Зачем им лишние уши? Шанс спокойно посидеть есть только в том случае, если администратор — свой человек и можно попросить его никого не подсаживать. А многим ли так везет, что и швейцар на входе «свой», и администратор зала тоже, и свободный столик нашелся?

Вот и приходится сидеть и выпивать где попало. Хорошо, если можно собраться у кого-нибудь дома, но жены обычно такие штуки не понимают и не поощряют, а если дома дети, то получается совсем уж неудобно. Разговор-то служебный, специфический, детей приходится отгонять, жену — просить посидеть в комнате и не суетиться на кухне, где «мужчины беседуют». Да и трудно объяснить женщине, почему такие разговоры нужно вести непременно под выпивку.

А уж если дома, на кухне, не получается, то остается только служебный кабинет. И никакой тебе сервировки, никакого «культурного отдыха», вместо тарелок — хорошо, если обычная писчая бумага, а то ведь и просто газетка.