То ли ангел, то ли бес

Когда детям исполнилось два, их отдали в садик. Но Андрюшку пришлось забрать через несколько месяцев. В обычной группе он не смог находиться, а коррекционной не было. Директор обещала найти ребенку место, но пока этого не случилось, за Андрюшкой должны были присматривать родственники или частная няня… Если какая-то героиня снесет его выходки! Но лишними деньгами Катаевы не располагали. Они едва концы с концами сводили. Фирма Паши разорилась, он устроился на государственное предприятие начальником гаража. Поэтому Валя и не стала сидеть с близнецами до трех лет. Надеялась пристроить их и хотя бы полдня работать. Пусть на дому заниматься с ребятами музыкой — когда сын находился дома, она не могла отвлечься.

Валентина так была погружена в заботы о детях, что не замечала того, как отдаляется от нее муж. Да не только в моральном плане — в физическом. Сначала он просто перебрался на диван из супружеской кровати, потом стал задерживаться на работе, иногда ночевать там, сам отправлялся в командировки, порою длительные, не туда-обратно, а на несколько дней, вот только денег особо не прибавлялось. Вещи Паши пропадали из квартиры постепенно, началось с запасных трусов, футболки, продолжилось теплой одеждой, кое-какой персональной техникой, а когда любимое кресло-качалка испарилось, Валя поняла, что ее муж-крыса бежал с тонущего корабля.

Именно крысой она считала его в первые годы. Потом, когда время ее подлечило, простить не простила… но поняла. Мужчины хуже справляются с трудностями. Хотя мать говорила, ишь ты, испугался агрессивного ребенка, подумаешь… Другие инвалидов не бросают, слепых, не способных выражать свои мысли, а Андрюшка нормальный. Но Вале казалось, что легче любить физически или умственно недоразвитого, чем злобного ребенка. В соседях у них малыш-олигофрен жил. Митюша. Так его не только мама с папой обожали, но и бабушки со всего подъезда. Он хоть и дурачок, но улыбчивый, добрый. Двух слов связать не может, зато ласковый какой.

Андрюшка же ни к кому не проявлял не только любви, но даже элементарной привязанности. Не обнимал, не тянулся, не жался. Позволял брать себя за руку, когда спускался с лестницы, переходил дорогу, садился в лифт. Но, преодолев препятствие, ладошку свою, всегда холодную, как лапа рептилии, вырывал. Вале приходилось его придерживать за шарф или капюшон. «Купи ему поводок», — говорил Павел вроде шутя, но на самом деле серьезно. Более-менее хорошо Андрюшка относился к бабушке. Она, в отличие от отца, никогда на него руку не поднимала, а только грозно смотрела да прикрикивала, но он ее побаивался, потому что уважал.

Она умерла, когда детям было по два и семь. Многое на себя брала: работала, митинговала, как могла, с Андрюшкой помогала, да еще за старухой соседкой приглядывала в надежде, что та ей свою жилплощадь отпишет. Ей казалось, сил еще на двадцать-тридцать лет хватит. Когда недомогание чувствовала, принимала таблеточку и опять на «амбразуру». Скончалась от обширного инфаркта. Ей и шестидесяти не исполнилось.

…И осталась Валя одна с двумя детьми и позаброшенным третьим. Как дальше жить, не знала. Паша почти не помогал, только положенные алименты платил, а зарплата у него «серая» была. К счастью, Андрюшку все же пристроили в коррекционную группу. Валя немного выдохнула и устроилась на работу, но через полгода ее попросили. Могли уволить, но пошли навстречу. Дело в том, что из-за Андрюши она то на больничном сидела, то опаздывала, то срывала занятия. Он часто простужался, ломал пальцы, загонял себе под кожу иголки. А если не болел, то бил кого-то из одногруппников или изводил персонал, о чем тут же сообщали матери. Даже много повидавшие на своей практике педагоги и специалисты отмечали, что с таким ребенком они еще не сталкивались. К Валентине в дом прислали соцработников, чтобы проверить, не измываются ли над ним. С виду мама, конечно, интеллигентная и вся из себя волшебная, но мало ли… Вдруг на цепь сажает сына или запирает в кладовке без еды? Не может в нормальной среде расти такой монстр!

Проверили, оказалось, может.

Директор сказал, что Андрею у них не место. Мальчику нужен специнтернат.

Но Валя уже сбагрила одного сына отцу. Второго в дурдом отправит? Что дальше?

* * *

Это случилось дождливым осенним вечером…

Нет, пожалуй, началось все днем. И тогда еще было сухо. Из-за туч пробивались робкие солнечные лучики. Они-то и заставили родителей вывести детей во двор, чтобы те поиграли, пока погода нормальная.

Ксюша и Андрюша возились в песочнице. Дочь лепила куличики, сын рыл яму для своего солдатика. Мальчик любил играть в войну: посылал войска на верную смерть, вел за них кровопролитные бои, после чего устраивал похороны павшим. Если солдатик оставался целым, Валя откапывала его, мыла и возвращала в строй как новобранца. Тот, для кого рылась могила сейчас, потерял голову и ногу, подорвавшись на мине, и ему уже было не повоевать.