Точка бифуркации

– Эманация воли от единого потустороннего источника – Бога через ретрансляторы для его осуществления здесь – вот, собственно, механика и цель нашего мироздания. Каждый человек, являясь уникальным, реагирует и фокусирует только определенные волевые посылы, близкие ему. Таким образом, все человечество является детерминированным набором волевых ретрансляторов, которые здесь создают полифонию Божественной воли. Схожие, скажем так, по восприятию трансляции определенной частоты воли люди, вступая в резонанс, усиливают определенный волевой посыл и реализуют некие процессы, которые, в конечном итоге, каждый по-своему двигает прогресс в сторону главной цели.

– Короче, это люди, что ли должны стать Богом?

– Да. В конечном итоге должна сложиться Божественная мелодия, и человечество станет не ретранслятором эманации потусторонней воли, а самой Волей. Созидающей и бесконечной.

Мы снова немного помолчали. Кран, не обращая внимания на нас, усердно капал. Я направил к нему волевой посыл, но вода по-прежнему равномерно и равнодушно крупными каплями срывалась вниз и с веселым звуком “кап” разбивалась о тонкое железо мойки, разлеталась в стороны, чтобы потом опять собраться вместе и тонкой струйкой стечь в желто-черное жерло слива. Я встал, прикрутил кран, затем достал сигареты и закурил. Пустая бутылка коньяка, нерешительно выглядывающая из-за ножки стола, прозрачно намекала на добавку. Но пить мне больше не хотелось. На какое-то мгновение мне даже показалось, что измена жены, развод, угроза лишения квартиры – вопросы настолько мелкие, совсем глупые и ничтожные по сравнению с проблемой эманации Божественной воли. Именно за этим эффектом я и приезжал. На дне души в лужице удовлетворения копошилась простая мысль: “Все правильно сделал: пусть теперь Маринка кувыркается с голой жопой со своим отделочником, и дочку неблагодарную поднимает”. Мне полегчало, и захотелось чаю, но надо было уже ехать.

– Поеду, поиграю с мужиками в хоккей.

От удовольствия, что сейчас вот заеду на каток и погоняю шайбу с приятелями, на душе стало еще теплее.

– Мы тут скооперировались впятером и теперь играем через день. Недешево, конечно, это все, но удовольствия масса. Ты помнишь Леху из “Д” класса?

Профессор, с минуту прилежно порывшись в памяти, отрицательно покачал головой.

– Блин, ну такой маленький, крепенький паренёк. В футбол еще хорошо играл. Он теперь хозяин большой фирмы по производству пластиковых окон. Очень богатый человек. А Олежика помнишь?

– Этого помню. – Профессор кивнул головой. – Здоровый такой амбал. Все за Маринкой, которая теперь твоя бывшая, ухлестывал, но она его отшила, – он улыбнулся, видимо вспомнив что-то забавное про Олежика.

– Ну, вот, он тоже с нами играет. Тоже богатик. На крузаке ездит. У него торговля сантехникой. Большими деньгами ворочает. Он себе дома все унитазы настоящим золотом в несколько микрон покрыл, прикинь? Я сам не видел, но ребята, которые у него были, говорят круто…

В это время из коридора послышался звук открываемого замка. Профессор встал и пошел к входной двери, я поднялся вслед за ним. Пришла Лариска. Оставаться больше не было смысла, поэтому, поздоровавшись с ней, я простился с Профессором и вышел в темноту парадной. Уходя, я успел услышать Ларискино недовольное шипение и какие-то оправдательные нечленораздельные звуки Профессора. Я с удовлетворением утвердился в своем решении, и мне вместо хоккея захотелось немедленно завалиться в постель со Светкой.

Встреча третья

– “Это угодно народу” – обожествление, наделение народа единой волей, интеллектом, могуществом, вот следующий этап развития человеческого общества на пути к собственному совершенству. Понимаешь, когда ты являешься частью, пусть маленькой, но все-таки частью Бога, то нравственная ответственность перед другими людьми, составляющими Его, настолько высока, что каждый человек будет вести себя таким образом, чтобы не навредить никакой отдельной составной частичке.

– Богообщество такое, что ли?

– Да, Богообщество, это ты хорошо сказал. Раньше ведь как было?

Профессор вопросительно-азартно смотрел на меня, разминая в пальцах сигарету. Табак сыпался мимо пепельницы на стол, распространяя в воздухе терпкий пряный аромат. Хорошо зная Профессора, я понял, что сейчас он начнёт излагать свою концепцию, и его уже ничего не остановит, а я надеялся поговорить с ним о своих проблемах. “В конце концов, все что не делается, все к лучшему. Хотел я поплакаться, а не получается, значит так надо, неча теребить рану, лучше отвлечься. Пусть говорит”, – подумалось мне. А поговорить мне было о чем.