Толедские виллы

— Для полного блаженства, прелестная Дионисия, мне не хватало лишь вашего присутствия, зато теперь большего нельзя и помыслить. Отныне наш Толедо, раз его почтила такая гостья, можно по праву назвать городом счастья; его красавицы получили достойную подругу; его благородное дворянство умножило свои ряды; его река гордится, что сможет служить вам зеркалом; его горы ликуют, что вы будете по ним ступать; его рудники стали богаче; топазы — драгоценней; жители — счастливей; а я, как самое заинтересованное лицо, буду держателем всей суммы этих прибылей, которые распределят меж собой, увидев вас, толедские окрестности.

Ответом растроганному дону Хуану были не слова, но слезы и красноречивые взгляды бирюзовых глаз паломника, — слезы радости, вызванные тем, кого видела Дионисия, текли ручьем, смешиваясь со слезами горя по тому, кого она не видела. Их примеру последовали, хоть и по другой причине, слезы, которыми встревоженное сердце Лисиды затуманило ее очи, — ни благоразумие, ни стыдливость не могли их удержать, ибо внезапно нахлынувшую ревность подавить невозможно. Окружающие заметили это и даже подумали — судя по красоте той, кто их вызвал, — что подозрения Лисиды обоснованны. Неосторожный супруг тут же спохватился и молвил:

— Бесценная Лисида, скажите же хоть слово любимой лучшего моего друга, отрады жизни моей. А вы, отважная Дионисия, попытайтесь забыть об усталости в объятьях моей супруги, ибо, в отсутствие дона Далмао, вам, я думаю, не дойти лучшего места, где вы могли бы утешиться, — заверяю в том опытом человека, изведавшего немало трудов и бед.

Лишь тогда Лисида, выведенная из заблуждения, поднялась с места, чему прежде мешало ревнивое волненье. Хрустальные ожерелья (если хрусталь достоин чести послужить сравнением для ослепительных рук) обвились вокруг плеч гостьи, и разумная паломница сказала:

— Когда бы дон Хуан и не назвал вашего имени, прекрасная Лисида, достаточно было одного взгляда, чтобы я узнала вас, ибо мне известен его тонкий вкус, и я знаю, что вы одна были предметом его, надеюсь, вознагражденных мечтаний.

— Я вижу, вы платите вперед, прелестнейшая паломница, — отвечала еще не вполне успокоенная дама, — за кров, который вам как чужестранке любезно предлагает мой супруг; но ежели мне и так достается большая часть восхвалений, почитаю несправедливым присваивать еще и лихву; в любом случае и супруг мой и я — ваши должники. Получите же с нас Проценты, обеспеченные капиталом нашего желания служить вам, и сократите не заслуженные нами хвалы, ибо там, где находитесь вы, достоинства всех прочих меркнут.

Дамы и кабальеро не дали продолжить это состязание в учтивости — по радости дона Хуана, а также по красоте и уму гостьи они догадались о ее знатности и должным образом приветствовали ее, а Нарсиса предложила паломнице принять участие в приятных забавах, которые в тот день — уже клонившийся к последней трети — были в ее ведении. Дон Хуан вкратце сообщил гостье об увеселеньях, устроенных королевой днем, и о тех, что еще предстояли. Повесть же о причине путешествия доньи Дионисии и о ее приключениях решили послушать позже; а пока ночь еще не полностью вступила в свои права и в небесах, сменив солнце, временно правили клубившиеся в сумерках облака, королева повела гостей к столам, расположенным на том же месте, что днем, и сулившим обильный ужин, по изысканности и роскоши равный обеду. Отважную каталонку усадили рядом с Нарсисой во главе стола — учтивость велит почтить всякого благородного гостя, особенно же Когда он так прекрасен; все кабальеро превозносили красоту Дионисии, не отрицали ее и толедские дамы, в душе которых зависть никогда не могла очернить прелести иноземок.

За ужином гости услаждали не только вкус, но и слух — все время звучала музыка или стихи, то забавные, то изысканные, а последним блюдом был лавровый венок, поданный Нарсисе, которая возложила его на голову дона Хуана и, сняв свой венок, сказала:

— Итак, пришел конец моей власти, которую я захватила, прелестные дамы и доблестные кабальеро, ничем ее не заслужив. Страшусь, что мой преемник потребует с меня отчета и накажет за ошибки. Но прошу принять во внимание мои слабые силы и покрыть недостатки в замысле излишком стремления услужить вам. Славный король займет мое место! Зная его доблесть, я уверена, что он во всем меня превзойдет. Надеюсь, что, увлеченные похвалами ему, вы позабудете о моих промахах и даже не вспомните о моей ничтожной особе.