Только б жила Россия

Засвиристела боцманская дудка, матросы в белых блузах, высыпав из трюма, принялись быстро-быстро карабкаться по вантам. Прасковья Феодоровна с замираньем сердца следила из-под руки.

— Верткие какие, господи…

— С весны до осени глубокой в море, матушка-царица. Практикованные!

— На берег-то сходят?

— Зело редко.

— Как же, не перекрестившись, в бой пускаться?

— А у нас и поп на корабле.

Петр весело кашлянул. Нет, не нарадоваться на невестку, честное слово! Чуждалась каких-либо дворцовых интриг, даже в делах, касающихся ее домашнего быта, поступала так, как было угодно шурину. Ему хотелось, чтоб родня чаще показывалась на людях, и царица покорно ехала то в Преображенское, на всепьянейший собор, то в Кукуй, на свадебное торжество кого-нибудь из иностранцев, а то и в Воронеж, где предстоял спуск новых кораблей. Чуть ли не первой она завела в доме политес, пригласила гувернера, одного, а потом и другого, не пожалев золота. Прикатил как-то живописец де Брюин, снять портреты с царицы и трех ее дочерей, — обуздала свой нрав салтыковский, потчевала вином и рыбным столом, хотя и был великий пост, когда строгое церковное благочестие воспрещает употребленье рыбы в пищу. В одном-единственном не могла превозмочь себя Прасковьюшка: ее измайловский дворец доселе переполнен шалунами-старцами, бабами-ворожеями, редкостными уродами, кои почитаются за святых, имеющих дар пророчества. Гошпиталь — не дом!..

— Штурвальные, заснули? Право руля! — распорядился генерал-адмирал, насупив добродушное, с двойным подбородком лицо.

— Есть, право руля! — гаркнул Петр.

Средь иностранцев произошло движенье, зашелестел недоуменный шепот. Наталья вскинула темную, будто нарисованную бровь.

— Вам, небось, и во сне море видится!

— Баюкает круглые сутки, даже на сухой земле. Верно, Матвеич?

— Герр капитан, забываетесь! — надменно вздернул нос Апраксин. — Ей-ей, взыщу по первое число!

— Виноват, господин генерал-адмирал! — отозвался Петр и — тихо гостям: — Субординация, камрады, гвоздь всему. Так и подобает.

Нева, сделав крутое колено, потекла прямо на вест. Густолесье, тянувшееся от Шлиссельбурга, мало-помалу отхлынуло прочь, открылись острова, усеянные грудами камня, перекопанные вдоль и поперек, в редких-редких домах, на стрежне возник строй боевых судов с убранными парусами. Послышалась команда: «Свистать всех наверх!» Шнява проплыла еще немного, развернулась, бросила якорь, и тотчас грянули приветственные залпы. Медноголосо ревели берега, от них не отставала эскадра, пришедшая с моря; пороховой дым, обступив устье реки, бурыми взметами летел к небу.

— Сколько ж тут островов-то? — тихонько справилась Наталья.

— До пятидесяти… поверишь ли! — отозвался Петр.

Он неприметно кивнул коменданту: вступай в свои права, тащи воз. Тот приосанился.

— Дамы и кавалеры, добро пожаловать в Парадиз несравненный. Вот он! — Генерал-майор обвел рукой берега. — Почнем с Карельской стороны, сердцем коей является Петропавловская крепость. Да-да, слева, на острову Веселом… Заложена господином бомбардир-капитаном в семьсот третьем году! — оповестил он и принялся называть бастионы — Петра Михайлова, Александра Меншикова, Федора Головина…

— Мой-то где? — присунулся розовой плешью Зотов. — Раз, два, три… Четвертый!

Следом ревниво толкался локтями Лев Кириллович.

— А тут и наш, нарышкинский, имеется. Братец мой двоюродный строил… Сей, что ли, шестой? Эка в гранит приоделся!

— Мы вас еще в прошлогодье ждали, «крестные отцы»! — с едкой улыбочкой вставил Кикин.

— Зачем, вьюноша?

— Бьет грунтовая вода, не спросясь. Вот и посодействуйте… в донной кладке!

«Молодцом. Влеплено крепко!» — усмехнулся Петр Алексеевич, зорко наблюдая за гостями. Как им кажется дедовский край? Машка не в счет — кусает вывернутые губы, озирается вокруг: ох, сыро, ох, неприветливо… Леший с нею!

Брюс тем временем наддавал жару. Самозабвенно частил о переустройстве земляной фортеции в каменную, о диво-казармах, опоясавших внутренний двор, о кронверке, выдвинутом сбочь, о равелине по ту сторону речного рукава, куда на зиму вводится фрегатный и галерный флот.

Послы и бояре внимали в оба уха, но дам больше привлекал общий вид, — нарасхват были подзорные трубы, поднесенные адмиралом… Над воротной аркой распластал крылья орел со скипетром и державой в когтях. Еще выше, на длинном шесте, вился желтый российский флаг с броским контуром четырех морей — Белого, Черного, Каспийского и Балтийского. Дальше проступали спицы собора святых Петра и Павла, изукрашенные гюйсами и вымпелами.

— Губернаторские апартаменты обследуем позже, государыни, поскольку именно там определена ваша резиденция! — пел комендант.

— Сие не они ли? — Наталья указала на просторный, в три жилья, дом под высокой фигурной кровлей и, получив утвердительный ответ, повернулась к брату. — А твой дворец, Петенька?

— Наискосок, через площадь. В полукабельтове!