Только очень жди (СИ)

Почти… Случись события два года назад, и он, не раздумывая, пошел бы путем обольщения. Победа являлась вопросом времени — еще ни одна женщина не смогла перед ним устоять. Но теперь графу не хотелось переступать черту. Он был женат, и прелестная блондинка, носившая его фамилию, была весьма ему дорога. Впрочем, к чему лукавить? Он любил свою жену, любил искренне и сильно, хотя порой боялся признаться в этом даже самому себе. Любовь делает людей слабыми, зависимыми, уязвимыми, а в преддверии войны следует быть сильным как никогда.

Вздохнув, Дракула покачал головой. Одним мужским обаянием вопрос не решить, нужно нечто большее. Селин наверняка станет наводить справки, и в этом стоит ей помочь. Положение королевского фаворита — лакомая приманка, но интерес необходимо подогревать. Дразнить обрывками информации, кормить намеками и мнимыми оговорками… Граф улыбнулся — он погружался в родную стихию дипломатической игры, где был не менее хорош, чем в искусстве флирта.

Но утро вечера мудренее. В свете последних событий эта пословица почти превратилась в жизненное кредо Дракулы. Бросив прощальный взгляд на темнеющее полотно неба с мелкими бусинами звезд, он покинул балкон и направился в покои графини.

========== Глава 6. Скрытая угроза ==========

Рассвет медленно вступал в свои права, расплескивая по прозрачному холсту неба нежную акварель утренней зари. Краски перетекали одна в другую, смешивались и испуганно таяли, едва одной из них касался луч восходящего солнца. Остатки ночной влаги оседали на придорожной траве, награждая каждый стебелек крохотным сверкающим бриллиантом. Громко, отрывисто щебетали птицы — они будто сомневались, пора ли начинать новый день или стоит немного подождать.

Разрывая диссонансом утреннюю гармонию, по мостовой прокатилась карета, запряженная парой гнедых лошадей. Кучер лениво помахивал вожжами, пустив животных легкой рысью. Размеренный стук подков отзывался эхом и тянулся вслед за экипажем мимо сонных домов.

Граф Дракула действительно не торопился в это утро. Визит к королю был продиктован личными мотивами — он хотел уточнить несколько деталей относительно контактов с посольством, недостаточно важных, чтобы гнать лошадей. Неторопливо подъехав к королевскому дворцу, карета остановилась. Отослав кучера, граф поднялся по ступеням и вошел в прохладную светлую залу. Привратник услужливо придержал двери, а перед гостем возник дворецкий, почтительно и низко кланяясь:

— Доброе утро, ваше сиятельство! Его Величество просил провести вас к себе, как только пожалуете во дворец. Пожалуйста, идите за мной.

Граф удивился. Его ждут? Странно… Похоже, что-то случилось, а значит, лишние вопросы пока отменяются. Молча кивнув, он проследовал за лакеем в один из личных кабинетов короля.

Небольшая комнатка с мягкими креслами и резным бюро из драгоценного эбенового дерева была предназначена для приватных разговоров с важными министрами. В потайном шкафу за портьерой хранился архив, доступ к которому имел только сам король. Сейчас почтенный монарх стоял у окна, сквозь полуприкрытые занавеси рассматривая панораму Бухареста, раскинувшегося перед дворцом. Молодое солнце раскрашивало крыши домов, обступающих центральную площадь, золотило шпили церквей, тонуло в набирающей силы городской зелени. Мощеные улицы заполнялись редкими прохожими: в основном то были рабочие, расходившиеся по мастерским, торговцы, спешащие на рынок или слуги, отправленные по каким-то важным делам. Наступал очередной мирный день, полный будничных событий.

— Мое почтение, государь, — переступив порог, Дракула учтиво поклонился.

— Оставьте церемонии, мой друг, — печально ответил король, оборачиваясь и жестом приглашая гостя проследовать к бюро, где неровным ворохом были разложены бумаги. — Перед вами письмо османского султана, которое передал мне вчера посол аль Фарид. Перевод рядом, прошу вас, ознакомьтесь с ним.

Бросив быстрый взгляд на пожилого монарха, Дракула с тревогой отметил, что выглядел тот неважно. Лицо постарело и осунулось, усы поникли, а на бледном болезненном лбу обозначились глубокие морщины. Покрасневшие веки свидетельствовали о бессонной ночи, наверняка проведенной в тяжелых раздумьях. Подойдя к письменному столу, граф протянул руку к расшифровке послания, но в последний момент передумал и взял подлинник. Придворные переводчики могли не уловить игры слов или опустить намеки, в то время как сам он владел не только турецким языком, но и тонкостями восточной дипломатии.