Только правда и ничего кроме вымысла

Вдруг Вселенная призывает его извлечь энергетические сферы Атлантиды из глубин Санторини? Возможно, сказал ведущий, что кристаллические сферы перенесли атлантов со скалистого острова в царство чистой энергии. Они не умерли; нет, они обрели вечность. Существа Света. Может, и его ждет такая судьба, после того как возглавит свою группу возрождения? Все встанет на свои места. Наконец-то он освободится от бремени становления. Превратится в чистую вечно сияющую энергию. Керри загорелся пообщаться с командой, и он полез в контакты в поисках номера Филиппа Кусто. В этот момент телефон завибрировал от входящих электронных писем, файлы видеонаблюдения, которые отправила Джорджи. Он не заметил, что она все еще стоит в коридоре. При виде ее опухшего лица в кровоподтеках Керри вздрогнул.

– Что случилось?

– Ты еще спрашиваешь, что случилось?

– Ты о чем?

– Я расскажу тебе, что случилось с моим лицом, если ты расскажешь мне, что случилось с твоей трах-игрушкой.

– Какой трах-игрушкой?

– Уже забыл?

– Солнышко, тебе нужно показаться врачу.

– Проверь свою гребаную электронную почту, Мао.

Керри разблокировал телефон, увидел вложения, открыл…

Хелена на каталке. Керри почувствовал, как запылали уши, парламент разума внутри раскололся на «Фронт жертвы», обвинявший Джорджи в том, что она притащила в их жизнь сумасшедшую девицу, и Католическую партию позора, утверждавшую, что Керри поддался плотскому греху, разрушил почти все, чего достиг, и у него только два пути – покаяться или быть брошенным в озеро огненное. Оба движения согласились с его первыми словами, а именно:

– С ней все в порядке. Она не умерла. Она…

– Ха, – горько усмехнулась Джорджи. – Тогда, конечно, все в порядке.

«Фронт жертвы» восстал, отказываясь признать эту насмешку, чувствуя, что нужно прояснить отдельные вещи.

– Ты сама ее нашла!

– Что ты сказал?

Джорджи все еще надеялась услышать извинения.

– Ты привела ее в наш дом. Ты придумала условия, хотя знала, что я их нарушу.

Где-то в глубине души Джорджи признала, что Керри прав, и горько усмехнулась: какая разница, правда это или нет, больше не нужно ставить никаких условий.

– Ты, черт побери, подставила меня!

– Тебе больше не придется терпеть мои подставы.

– Джорджи, мне так жаль.

– Не извиняйся.

Она подошла к нему, обхватила руками его голову, погладила – как ребенка, который первый раз пришел в детский сад, – и сказала:

– Я предлагаю тебе сделку. Обойдемся без юристов. Надеюсь, тебе хватит ума не возражать.

Джорджи похлопала Керри по щеке и вышла из комнаты. Керри последовал за ней в гостиную и смотрел с пересохшим от капитуляции горлом, как Джорджи отключила сигнализацию и сняла автопортрет Фриды Кало со стены над пианино.

– «Вивидерм», – сказала Джорджи.

– Что?

– То, что случилось с моим лицом. Видишь? Вот на этом все закончилось.

Джорджи вынесла картину на улицу, положила в багажник серебристого порше Джима и выехала с подъездной дорожки. В отеле Viceroy в Санта-Монике она забронировала номер с видом на океан. Джорджи сидела на маленьком балконе с Фридой на стуле напротив, потягивала сухое розовое вино и говорила себе, что все будет хорошо.

Глава 10

Пока таблоиды пестрели новостью о разрыве Джима и Джорджи, Керри, Винк Мингус и Эл Спилман II во внутреннем дворике особняка «Колибри» обсуждали в одночасье свалившиеся на них проблемы: громкий разрыв с Джорджи и слухи о скандальном происшествии, ужасное надругательство над корпорацией Уолта Диснея и – о чем стало известно недавно – растущая озабоченность отдельных высокопоставленных лиц в Пекине.

Винк Мингус – девяносто килограммов боевых мускулов, закрепленных на каркасе высотой метр восемьдесят, и засаленный хвостик. Привычка с 1980-х, когда Винк был «зеленым беретом»[42] и сеял хаос в Центральной Америке. Он заставлял своих людей раскрашивать мертвых панамцев под человеческих кукол вуду, а потом сбрасывал их с вертолетов во двор посольства Ватикана с целью устрашения генерала Мануэля Норьеги. Все после того, как Джордж Буш, в лучших американских традициях, превратился из марионетки в маргинала.

Но посттравматический стресс сделал свое дело. Левый глаз Мингуса непроизвольно подергивался, и партнеры во время деловых обедов думали, что Мингус раскрывает им особые секреты. За ним закрепилось прозвище Моргач, которое нравилось ему даже больше, чем собственное имя – Эдди.

– Боже, Джим, мы же так хорошо сотрудничали, – сказал Мингус, осматриваясь вокруг. – Подумай только, чего мы достигли. Сейчас некоторые думают, что ты сошел с ума.

«Они боятся, – подумал Керри, в то время как на предплечьях осел пепел. – Меня. Бизнеса. Потери власти».

– Ты разгневал богов, Джим, – сказал Эл. – Филип Моррис. Твой последний фильм. Торты Микки и Минни. Чертова девушка. Мы сами загнали себя в задницу.

Джерри Кархариас улетел на встречу на побережье Амальфи. Как раз когда Керри собирался спросить, откуда Эл узнал про Хелену, по громкой связи раздался голос Кархариаса: