Только сегодня

Дальше – объятия и восклицания, пальцы Шэрон, мерцающие драгоценными кольцами, теребят мои щеки, долгие дебаты по поводу винной карты и, наконец, остановка на фокачче с оливковым маслом и бальзамическим уксусом под большие бокалы восхитительного бургундского. Дил еще заказал себе двойной джин с тоником. Затем еще тридцать минут пересудов с набитым ртом, в течение которых Дэвид и Шэрон определялись, что заказать из еды (Шэрон все не могла решить, чего ей больше хочется – венского шницеля или шукрута по-эльзасски, поэтому она заказала шницель для себя и шукрут для Дэвида, при условии что он поменяется с ней, если шницель ей не понравится).

– Джони! – Развязавшись с меню, Шэрон добралась и до меня. – Что ты пишешь? Так же стихи? Давай, рассказывай мне все!

Я замялась. С другой стороны стола на меня был устремлен добрый взгляд Дэвида (копия глаз Дила), на его лице отражались все страдания мужчины, которому было неудобно за настойчивость своей жены и который в то же время страстно ее обожал.

– Да, пока стихи. С некоторыми экспериментирую, чтобы сделать из них песни. Правда, это сложно, потому что у меня нет возможности заниматься на пианино у Фионы.

– У мозгоправа нет пианино? – вспыхнула Шэрон.

– Нет.

Шэрон издала фыркающий смешок, означающий, что комментарии излишни.

– Еще написала пару рассказов, – продолжила я. – Не знаю. В начале лета я чувствовала прилив творческих сил, а сейчас… Тяжело каждое утро садиться писать, когда знаешь, что в любую минуту могут позвонить и нужно будет бежать в школу забирать детей.

– Старо как мир! – рубанула Шэрон. – Добро пожаловать в ряды женщин-творцов! Подожди, вот появятся у тебя собственные, тогда и попробуй выкроить время на творчество. Нет, тебе нужна дисциплинированность, Джони, именно сейчас, пока ты молода. Это странно, что ты добровольно влезла в хомут няньки! Кстати, а что твой мозгоправ? Она может сказать что-нибудь по этому поводу? Ты думаешь, что ты занята? Да в твоем распоряжении все временное пространство! Все течение мирового времени у твоих ног. Вас это обоих касается, – переключилась она на Дила. – Этот персонаж тоже постоянно твердит, что у него нет времени прыгнуть в автобус и приехать повидаться с матерью.

– Я грызу аспирантуру, что ты от меня хочешь? – сказал Дил, миролюбиво улыбаясь.

– Вот когда я училась в Калифорнии, – начала Шэрон и пустилась в длинную историю, которая началась с нелегких взаимоотношений с занудной соседкой Дианой и закончилась наказанием пошляка профессора Калифорнийского университета, который набросился на нее, когда они совместно раскуривали косячок возле кампуса. Целая глава была посвящена дотошным описаниям ощущений Шэрон от прикосновения густой бороды профессора к ее лицу.

– И я пнула его! – воскликнула Шэрон. – Пнула прямо по лодыжке и сказала: «Какой позор!»

Вид у нее был откровенно разгневанный. Всякий раз, когда Шэрон пускалась рассказывать какую-нибудь историю, казалось, что она переносится во времени прямиком на место действия.

– Мама, – обратился Дилан, который все это время смотрел на Шэрон с нескрываемым раздражением, – а какое отношение это имеет к нам?

Уже на улице я поблагодарила Дэвида за ужин.

– Да на здоровье, на здоровье. – Он радушно замахал руками в ответ.

Траекторию движения Дила от дверей ресторана до проезжей части, где мы благополучно усадили его родителей в такси, нельзя было даже приблизительно назвать прямолинейной. Он раскраснелся, а язык начал заплетаться. Но к тому времени и я выглядела ненамного лучше.

– Приезжайте к нам в гости! – хором выкрикнули с заднего сиденья такси Шэрон и Дэвид. – Мы и твоих родителей пригласим, Джони, столько времени уже не виделись!

– Было бы здорово, – отвечала я. – Спасибо!

– С днем рождения, Дилан, мой мальчик, – пустив скупую слезу, сказала Шэрон и прошептала: – Хаим шели[22].

– С днем рождения, дорогой! – присоединился Дэвид.

– Куда теперь пойдем? – спросил Дил, как только отъехало такси.

В конце концов мы оказались в подвале клуба «Св. Мориц», смахивающего на маленький дайв-бар, где точно можно было натанцеваться. Я отписалась всем остальным, приглашая их присоединяться.

«У меня до сих пор похмелье, подруга, извини», – пришло от Милы.

«На свидании. Может, позже, но надеюсь, что нет – этот парень настоящий Адонис», – отписался Пэдди.

«Перекусываю – увидимся через двадцать минут», – от Найла.

Первой появилась Джесс.