Толкование на подвижнические слова Аввы Исаии

Поразительно, как святой Исаия развивает этот образ. Он проникает до его глубин, выражая одну мысль задругой. Приходит врач, чтобы меня вылечить, и видит, что я нахожусь в безотрадном и очень страшном состоянии, которое изображает собой страдание и адскую муку грешника. Он видит, что передо мной лежат компрессы и я поедаю их, чтобы он случайно не увидел их и не сказал мне: «Наложи их на раны и поправишься». Это значит, что человек пытается разорвать последнюю связь с духовником, а в сущности — со Христом, так чтобы не осталось никакой надежды на покаяние, избавление, спасение.

Но и на сей раз врач не сердится, не прекращает попыток помочь мне.

Он упрашивает меня перестать отныне, но сладость вкушения их обольщает мое сердце.

В боли есть наслаждение. Мучение греха привлекает меня, иначе я не грешил бы. Каждый день я наедаюсь своим грехом, зловонием, своими извержениями. Но я уже к этому привык и предпочитаю и дальше их поедать.

Когда отведаю, раскаиваюсь, но раскаяние мое не истинно. Он посылает мне пищу, говоря: «Поешь — и выздоровеешь», но злой навык не дает мне принять ее. В конечном счете, я не знаю, что мне делать.

Старец или Бог не вмешивается в мою жизнь, но не прекращает интересоваться мной, не перестает меня любить. Поэтому Он посылает мне еще один способ спасения, еще одно лекарство, еще одну любовь, еще одну молитву, еще одну жертву. Он не показывается передо мной, ничего мне не говорит. Он посылает мне пищу, как будто хочет сказать: «Поешь, дитя мое, освободись, очистись — и выздоровеешь». Он не говорит мне этого, но показывает.

Но злой навык не дает мне принять ее. Гнусная привычка поедать навоз своего греха не позволяет мне принять здоровую пищу, которую посылает мне старец. В конечном счете, я не знаю, что мне делать.

Восплачьте же со мною, все братья, знающие меня, чтобы пришла ко мне помощь сверх моей силы и господствовала надо мной и я сделался достойным быть Его учеником, ибо Его есть сила во веки веков.

Плачьте, братья мои, все вы, которые ходите со мной на трапезу, служите со мной в церкви, совершаете, как и я, бдение в кельях. Плачьте, чтобы Бог послал мне помощь выше силы моей и стал властвовать надо мною, преодолел мою страсть, упрямство, потому что с упрямством и огромной силой я держусь за свой грех, чтобы никто его у меня не отнял. Пусть же кому-нибудь удастся превозмочь мою силу, победить саму мою волю, чтобы грех убежал от меня. Да овладеет Он моим греховным достоянием, чтобы поработить меня Себе и чтобы я обрел истину.

И я сделался достойным быть Его учеником, чтобы я стал достойным когда-нибудь стать Его учеником. Ибо Его сила во веки веков. Только Он может заставить меня сдаться.

Великолепен святой Исаия!

Слово восьмое. Изречения: делание плача

Человек, даже когда он хочет жить духовной жизнью в уединении, так или иначе вступает в общение с братьями, живущими с ним рядом. Авва Исаия рассматривает этот вопрос и его разрешает. Мы говорим, что любим Бога, но забываем о том, что Бог существует со Своим телом, то есть со всеми теми, кто нас окружает. Существование людей, близки они нам или далеки от нас, неотделимо от Самого Бога.

Поскольку наша связь с людьми никогда не прерывается, то, как правило, именно тут нас и подстерегает великое падение, потому что мы начинаем судить, критиковать окружающих или чего-то от них требовать. Это наш зловонный труп, изорванное рубище нашей души, которое мы бросаем в разные стороны и которое по-настоящему смердит.

Ближнего Бог поставил перед нами, как Свой образ, для того чтобы весь его облик помогал нашей душе простираться ввысь, помнить о небе. Но в итоге ближний становится для нас камнем соблазна. Камень не виноват: он лежит на своем месте, но мы сами идем и пинаем его, идем и разбиваем о него голову.

Наши отношения с людьми нацелены (хотя мы этого не понимаем) на то, чтобы сделать других такими же, как мы, или такими, какими, по нашему мнению, они должны быть. Мы желаем, чтобы они отреклись от себя, превзошли самих себя, преодолели свои немощи, преуспели и стали святыми, а вместе с ними преуспели и оказались бы святыми и мы. Но этого не может быть. При таком отношении к человеку он предстает перед нами не как образ Божий или Божий раб, но как наш собственный раб, который должен быть таким, каким мы хотим его видеть. Это требование нашего сердца, проявление нашего эгоизма обыкновенно выражается в том, что мы принимаем на себя роль учителя, указывая другому, каким он должен быть и что он должен делать.