Толстой

А. А. Стахович, а именно он читал императору пьесу, в письме жене Толстого говорил: «… не мое мнение, а гений Льва Николаевича и не мало-помалу, а сразу всех поразил страшной, потрясающей душу драмой, открыл слушателям быт неведомых им людей: их жизнь, грехи и покаянье! Всех глубоко тронула святая простота косноязычнаго Акима; поразил и цинизм пропойцы солдата, и его определение ужасной судьбы “многих миллионов русских баб и девок”, и финальный аккорд его рассуждений: “Это самое глупое ваше сословие… пустое ваше сословие…”»

Но далеко не все отзывы были так восторженны. Например, А. А. Бронзов, ученый и писатель, высказал свое отношение к пьесе в большой статье: «А напиши кто-либо из обыкновенных смертных даже и весьма богатую содержанием пьесу такого именно рода языком, ее не стали бы слушать, ее не пустили бы на “образцовую” сцену, ее по косточкам разнесли бы и осмеяли бы те же лица, какие теперь, из пресмыкательства пред своим кумиром, ничего не имеют против подобного извозчицкого языка».

«Какие же достоинства усмотрены нами во «Власти тьмы»? Никаких. Ни одно из действующих лиц, сколько-нибудь существенных, не охарактеризовано автором более или менее безупречно: всюду или ненатуральность, или неожиданность, или просто сплошная нелепость. Основная тема о власти тьмы не выяснена сколько-нибудь солидно и обоснованно… Лица, имеющие и разум, и силу не поддаваться модному увлечению Толстым, заметили, что в сущности “пьеса не нравится никому” из бывших в Александринском театре на первом ее представлении, “что она не произвела никакого впечатления”, что “публику” больше интересовало лишь то, какие “колена” выделывали актеры, так как “самая драма оказалась” зрителям “ненужной и чужой”».

Я думаю, интриги достаточно, пора перейти непосредственно к произведению. Начну с реальных событий, на основе которых она написана. Крестьянин Ефрем Колосков, 37 лет, женат на вдове 50 лет, у той имеется дочка от первого брака Елена, 17 лет. Этот самый крестьянин сошелся с падчерицей, последствием связи стало рождение ребенка, коего Ефрем убил, задавив доской и труп зарыл во дворе. Все события, происходящие в семье, удалось скрыть от односельчан. Вскорости Елену просватали. В день свадьбы, когда гости и молодые должны были отправиться в церковь, Ефрем крикнул невесте: «Захвати с собой в церковь и ребенка своего!» Гости обступили крестьянина, он встал на колени и признался во всем. Потом взял кол, чтобы откопать труп новорожденного. В это время к нему подбежала его родная дочь, лет шести, любившая сильно отца и не понимавшая, что происходит. Он оттолкнул ее и ударил по голове колом. Девочка упала. К счастью, удар прошелся вскользь, и это был обморок. Но сам Ефрем позже признался, что хотел убить дочь, потому что понимал, что его осудят и накажут, и она испортится под влиянием обстоятельств и окружающей ее среды. Ему стало ее жалко и он, находясь в состоянии повышенного волнения, решил лишить девочку жизни. На предварительном следствии Ефрем полностью взял на себя вину, рассказав, что связь с падчерицей с его стороны была насилием, и старался всячески обелить и ее, и свою жену. Елену оставили на свободе и не предъявили ей никаких обвинений, ее же мать, по одним данным, осудили, по другим, оставили в покое. Ефрема приговорили на каторгу, чему он обрадовался, т. к. «видел в нем искупление греха своего; тяжелое наказание, отбываемое им, как бы восстанавливало право его на жизнь, давало успокоение возмущенной собственным преступлением душе его, а к тому же переносило его в совершенно другую обстановку».

Н. В. Давыдов, тульский прокурор, зная, что Лев Толстой интересуется «вопросами духовной жизни людей, условиями и причинами нравственного падения человека, возможностями искупления и случаями проявления преступного насилия, доходящего до убийства на почве половых отношений», когда ознакомился с делом Ефрема Колоскова, рассказал о нем и Льву Николаевичу. Тот сразу откликнулся и даже несколько раз приезжал для разговора с Ефремом.

Теперь же к сюжету произведения, созданного Львом Николаевичем.