Толсты́е: безвестные и знаменитые

Вот только этих рассказов не хватало! Как принято говорить в таких случаях, семена разврата попали на хорошо подготовленную почву. Но до поры до времени новые увлечения оставались для семьи тайной за семью печатями, поэтому нет никаких свидетельств, чтобы что-то однозначно утверждать, да и на Лёвины признания не приходится рассчитывать. В книге «Опыт моей жизни» он воздерживается от откровений:

«Я продолжал кое-как учиться в гимназии и, наконец, сделав громадное усилие над собой и стараясь больше уединяться от семьи, – выдержал экзамен зрелости и поступил в Московский университет на медицинский факультет, хотя отец всячески хаял в это время и докторов, и науку».

Видимо, попытки учёных найти средства избавления человека от недугов противоречили основному положению «учения» Толстого – непротивлению злу. Ведь болезнь можно воспринимать как наказание за совершённые грехи. Однако сам Лев Николаевич неоднократно обращался к докторам, хотя доверял лишь Григорию Захарьину – тот обслуживал исключительно богатых клиентов и благодаря этому нажил немалый капитал. Уже одно это внушало уважение, но ещё больше – рекомендации вести здоровый образ жизни и не увлекаться новейшими лекарствами.

Толстой хаял не только науку и докторов – доставалось и бедному Лёве. В письме сыну осенью 1884 года Лев Николаевич писал:

«У тебя убеждений никаких нет и хотя тебе кажется, что ты всё знаешь, ты даже не знаешь, что́ такое – убеждения и какие мои убеждения, хотя ты думаешь, что ты это очень хорошо знаешь».

Увы, Толстой оказался плохим отцом и скверным проповедником – ему удавалось убедить лишь тех, кто этого хотел, кому нужно было уцепиться за соломинку, чтобы окончательно не потеряться в жизни. Лёву эта соломинка не могла спасти, поскольку нелады в семье, частые ссоры между родителями опустили в его глазах авторитет отца, что называется, «ниже плинтуса». Наставников пришлось искать на стороне. Брат Илья в книге «Мои воспоминания» пишет о том, какое участие в воспитании Лёвы принимал брат отца:

«Сергей Николаевич, красавец собой, бывший императорский стрелок, увлекается цыганами, проводит с ними дни и ночи и одно время даже увлекает с собой младшего брата Лёвочку».

Поступив на медицинский факультет, Лёва надеялся получить профессию, но что-то не срослось – сначала возникло желание перевестись на филологический, а затем он на всё махнул рукой. Павел Басинский в своей книге пришёл к категорическому выводу: «Оба Толстые решительно не вписывались в студенческую среду». Здесь явная натяжка, поскольку Лев-старший бросил университет после того, как заразился гонореей, однако верно и то, что оба не видели смысла в том, чтобы протирать на лекциях штаны. Лев Николаевич в итоге всё же взялся за ум, а вот его сыну что-то помешало.

Есть версия, что всему виной участие Льва-младшего в акциях по спасению голодающих – неурожай 1991 года привёл к массовой гибели крестьян в Самарской губернии в 1891-1892 годах. Тогда многие состоятельные люди из дворянских семей пришли на помощь голодающим, устраивая бесплатные столовые, привлекая на помощь врачей. Понятно, что физическая и психологическая нагрузка была слишком велика – Льву-младшему шёл в ту пору 21-й год. Но вот что Софья Андреевна записала в дневнике:

«Случай на станции Богатое. Между окончанием работы на голоде и возвращением в Ясную Поляну со Львом Львовичем случилось событие, обычное для молодого человека, но вовсе не обычное для сына Толстого ввиду того душевного состояния, в котором он тогда находился. Оказавшись 1 июля 1892 года на железнодорожной станции в ожидании поезда на Тулу Лев Львович, выражаясь языком его отца, пал. Говоря определенно, у него была первая плотская связь с женщиной. Случайная, скоропалительная и ни к каким последствиям не приведшая».

В своих воспоминаниях Лев Львович признаётся, что переспал с кухаркой начальника железнодорожной станции:

«Я увидел перед собой лощину, в которой росла густая трава, и быстро сбежал в неё. Она, улыбаясь, бежала рядом со мной, сильная и красивая. Я остановился и бросил её на траву…»

Софья Андреевна утверждала, что всё обошлось без огорчительных последствий, но так ли это? Возможно, Софья Андреевна ни о чём не подозревала, а Лёва предпочёл не говорить. Здесь вот что удивляет: 1 июля Лёва был в прекрасной форме – бегал по траве, у него даже хватило сил, чтобы «пасть» с незнакомой женщиной. А всего через два дня в Ясной Поляне появляется «физический и душевно надломленный» человек, у которого начинается неврастения – Павел Басинский пишет об этом в своей книге.