Толсты́е: безвестные и знаменитые

Уже по тому, как Александра защищала отца от нападок матери и братьев, Ильи и Льва, можно судить о её характере – это сильная, целеустремлённая натура. Однако Александру невозможно было переубедить, поскольку все её суждения были основаны на вере – вере в величие отца, вере в его учение, вере в Бога. Всё дело в том, что сотворив себе кумира, она обязана была идти до конца, не ведая сомнений.

С началом империалистической войны Александра Львовна записалась в сёстры милосердия. Ухаживая за отцом, она приобрела кое-какой опыт в медицине благодаря советам лечащего врача, поэтому быстро освоила обязанности хирургической сестры в прифронтовом госпитале. Позже она работала в санитарном поезде в ранге уполномоченной Всероссийского Земского союза, а после октябрьского переворота оказалась в Ясной Поляне среди многочисленных родственников, которые съехались туда в надежде как-то пережить тяжёлые времена.

В этих условиях, когда вся страна, весь народ находился на перепутье, интересы Александры Львовны свелись к добыче пропитания для своей родни. В итоге возникла идея издать полное собрание сочинений отца, избавив его рукописи от ошибок и исправлений, навязанных царской цензурой. Несколько лет работы над архивом, при материальной поддержке властей, закончились передачей обработанных материалов в Госиздат.

А в 1920 году Александру Львовну, комиссара Ясной Поляны, арестовали как владелицу конспиративной квартиры, где собирались заговорщики из антисоветского «Тактического центра». Толстая была приговорена к трём годам тюремного заключения, но благодаря уважению к памяти её отца со стороны сокамерниц она преодолела все невзгоды. Пережитое унижение привело к тому, что в 1929 году, воспользовавшись приглашением из Японии от тамошних толстовцев, Александра Львовна навсегда покинула Россию. Уехала она, так и не поняв, «почему же народ избрал коммунистическую власть?». А позже в своих воспоминаниях написала так: «Думаю, что ответ один и Толстой так же на него ответил – отсутствие веры».

В эпилоге романа «Война и мир» есть такая фраза:

«Власть есть совокупность воль масс, перенесенная выраженным или молчаливым согласием на избранных массами правителей».

Толстая объясняла успех большевиков отсутствием у жителей России веры в Бога, веры в магическую силу заповедей Иисуса Христа. Вера людей в то, что новая власть обеспечит им счастливую жизнь, не заслуживала внимания с точки зрения Толстой. Куда важнее для неё то, что многие зажиточные люди лишились своей собственности. Уже оказавшись в Америке, Толстая продолжала выступать с лекциями об отце: «Толстой и русская революция» и т.п. А в 1932 году она обратилась к секретарю организации местных квакеров с просьбой выразить свой протест против «признания советской власти Америкой»:

«Советы много хуже разбойников и грабителей! <…> Большевики являются самыми страшными капиталистами в мире, ибо, ограбив народ, превратив его в нищего, они сосредоточили весь капитал в руках немногих. Они самые крайние консерваторы, потому что они против какого бы то ни было вида свободы. Как я жалею, что моего отца нет в живых! Может быть, люди прислушались бы к его голосу».

Если в царской России лишь немногие поверили в учение Льва Толстого, наивно было ожидать, что в Америке кого-то проймут его слова. Тем более что желание получить максимальную прибыль нередко противоречит Христовым заповедям, а проповедь «непротивления злу» в условиях либеральной экономики – это курам на смех!

Прошло несколько лет, и Александра Львовна снова пишет о грабителях, на этот раз в письме племяннице, Анне Ильиничне Толстой-Поповой:

«Здесь доктора-грабители. Если делать операцию – это 1000-2000 долларов, т. е. для меня разорение. <…> Всё думала об Илье. Лечился, лечился – ничего не помогли, мучили, драли деньги, а всё только воля Божья! <…> Решила, если болезнь придёт, не пойду в госпиталь американский, лучше умирать под забором».

Вот вам и свободная Америка! И куда теперь податься? Ограбили в России, а теперь хотят нажиться на чужом горе даже здесь. Впрочем, Александра Львовна обвиняла только докторов, но не бизнесменов и политиков.

В 1941 году Толстая стала гражданкой США и продолжала обличать советскую власть уже в качестве главы общественного совета при Издательстве имени Чехова и президента Международного Толстовского фонда. Но вот вопрос: открылась ли ей истина или дочь Толстого, верная его заветам, продолжала блуждать в потёмках и верить в иллюзию непротивления злу и всепрощения? Ещё 1930 году, находясь в Японии, она писала Толстой-Поповой:

«Истина – назови её религией, философией, житейской мудростью – всегда проста, она не требует учёности, но вместе с тем, чтобы её найти нужно пройти громадный жизненный путь, как мой отец, промучиться столько, сколько он мучился, изучить все религии мира».

Если человек только верит, не понимая сути того, во что уверовал, не имея аргументов в защиту собственной позиции и не представляя, как воплотить эту премудрость в жизнь, тогда такому человеку можно только посочувствовать.