Толсты́е: безвестные и знаменитые

Можно только предполагать, какое жизнеописание Льва Николаевича стало бы достоянием общественности, если бы все дети патриарха объединили свои усилия и составили некий согласованный текст. Скорее всего, получилась бы краткая биографическая справка, похожая на ту, что позже появилась в Большой советской энциклопедии. Причина в том, что в своём отношении к отцу дети так и не пришли к единому мнению, но вряд ли можно говорить о двух враждующих лагерях, поскольку всё было куда сложнее. К счастью для исследователей биографии Толстого, каждый из его наследников, переживших своего отца, посчитал необходимым написать личные воспоминания. Единственное исключение – Михаил, который не составил собственного мнения, поскольку в разгар семейных ссор был слишком юн, чтобы всерьёз воспринимать происходившие события.

Итак, вот что написал второй по старшинству сын, Илья, в книге «Мои воспоминания», опубликованной через три года после смерти его отца:

«По своему рождению, по воспитанию и по манерам отец был настоящий аристократ. Несмотря <…> на его полное пренебрежение ко всем предрассудкам барства, он барином был, и барином он остался до самого конца своих дней. <…> И гордость отца была тоже чисто барская – благородная. Много пришлось ему от этой гордости страдать. И в молодости, когда у него не хватало денег проигрывать в карты и равняться в кутежах с богачами аристократами… Много, много мучила его гордость, много заставила она его пережить и передумать, и, может быть, эта же благородная гордость духовная немало поспособствовала тому, что из него вырос тот человек, каким он стал во второй половине своей жизни».

Довольно странное суждение, но это право сына – утверждать, что именно благородное происхождение позволило Толстому стать известным писателем и претендовать на роль мессии для рода человеческого. Судя по всему, идея исключительности, избранности вбивалась в голову детям с ранних лет:

«Одной из главных забот родителей в те первые годы нашего воспитания было охранение нас от всякого внешнего постороннего влияния. Весь мир разделялся на две части: мы с одной стороны, и всё остальное – с другой. Мы – особенные люди, и равных нам нет. Мы – это папа, мама, Кузминские [Татьяна Кузминская – сестра Софьи Андреевны], дядя Сережа Толстой и его дети, тетя Маша, некоторые редкие в то время гости – больше никто. Остальные все – это существа низшие, которые должны нам служить, должны работать, но от которых надо держаться подальше и особенно не брать с них примера».

Но если «особенность», превосходство детей Толстого очевидны, почему же никому из сыновей не удалось то же, что отцу – стать знаменитым и богатым? Конечно, можно сетовать на смутные времена, наступившие в России после революции 1917 года, но к этому времени трём старшим сыновьям было уже около пятидесяти лет. Толстой же в этом возрасте удостоился титула классика, ну а романы «Анна Каренина» и «Война и мир» обеспечили значительный доход его семье.

Возможно, причина неудач наследников патриарха в том, что внушенное родителями превосходство не нашло подтверждения при столкновении с реальностью. Отсюда – метания, шараханья от одного увлечения к другому, разочарование в самом себе, обида на родителей и тщетные поиски того особенного места, где каждый из детей Толстого мог бы стать великим, как ему и предназначено.

Ещё одна причина таится в некоем «семейном вирусе», который поразил не только сыновей, за исключением Сергея, но характерен был и для других представителей этого дворянского рода. Илья признаёт, что брат Лёва мог подхватить эту «заразу» от родного дяди:

«Сергей Николаевич, красавец собой, бывший императорский стрелок, увлекается цыганами, проводит с ними дни и ночи и одно время даже увлекает с собой младшего брата Левочку. Цыгане – это сборное место золотой молодежи. <…> Шопены, Моцарты, Бетховены – всё это выдумано, всё это искусственно и скучно, единственная музыка в мире – это цыганская песня. Так думал дядя Серёжа тогда, и вряд ли он изменился в этом отношении и позднее. В конце концов, Сергей Николаевич влюбился в цыганку Машу Шишкину и много лет жил с ней гражданским браком».

Видимо, Сергей Николаевич совратил не только Лёву. Нечто похожее случилось и с Андреем, третьим сыном Льва Николаевича. Вот что писал о взаимоотношениях отца и сына Сергей Михайлович Толстой, внук патриарха, в своей книге «Дети Толстого»:

«Он [Лев Толстой] критиковал его [Андрея] за самоуверенность, хвастовство, за проступки, компрометирующие его имя, за деньги, которые он тратил. Он сожалел о его безрассудной трате денег на цыган, женщин, охоту, на автомобиль, который внушал ужас деревенским жителям».

Андрей бросил учёбу в гимназии, но это уже не удивляет – из всей семьи только Сергей закончил университет, а остальные не видели никакого проку от учёбы.