Толсты́е: безвестные и знаменитые

«В том, чтобы увидеть самого себя и встретиться с самим собой, потому что всякое неудовольствие, невроз, депрессия, затык и так далее – это есть неспособность встретиться с самим собой, всё время не попадаешь в десятку. А если ты встретишься с самим собой, это очень сложно делается, через сны, через разные вещи или просто через то, что вы осознаёте свою проблему».

Похоже, речь идёт о раздвоении личности – одно «Я» страдает от одиночества в гостиной, а другое валяется на постели в спальне. И только проголодавшись, они наконец-то встретились на пороге кухни. Но вот зачем – чтобы спасти друг дружку от невроза? Оказывается, цель – гармонизация:

«Что может быть важнее, чем гармонизация себя по отношению к миру? Ничего важнее быть не может. Есть некоторые пути и такое количество ошибок при этом происходит, что ты всё время пытаешься находить этот путь. И если у тебя нет слишком больших детских неврозов, то он легче становится, а если ты сам его нащупываешь, тоже легче становится, если хорошая помощь психолога, тоже легче становится, и ты же это узнаёшь».

Чем-то напоминает самокопание Льва Николаевича, следы которого обнаруживаем в его дневниках, – только здесь не сам в себе копаешься, а доверяешь это дело профессиональному психологу. Что лучше? Для человека со здоровой психикой (без патологии) то и другое бесполезно. Конечно, вполне допустимо анализировать свои поступки, однако неприятные воспоминания нужно оставлять в глубинах памяти и не заниматься мазохизмом.

Далее в разговоре возникла тема, никак не связанная с психологией, но, тем не менее, очень интересная:

«Что такое имидж и что такое имиджмейкер – вы прекрасно это знаете, знаете бесконечную силу этого воздушного и невидимого средства. Задул ветер – все упали, листья облетели. А вроде и ветра и нет, всего лишь направленное движение молекул воздуха. То есть можно сделать абсолютно на пустом месте имидж, и этот имидж потом от тебя не отвяжется».

Всё правильно – имидж не отвяжется. Вот и фамилия не отвяжется никак. Хочешь её оторвать, оттереть, отбросить в сторону, но никак не получается – навсегда пристала, а вместе с нею имидж, как некое сияние над головой, зажжённое ещё Петром Андреевичем, любимцем Петра I, и подсвеченное всеми цветами радуги двумя Толстыми, Львом и Алексеем Николаевичами. Причём это сияние наверняка померкнет, например, в физической лаборатории, а вот в литературе остаётся шанс! И было бы грешно этим шансом не воспользоваться, чтобы имидж «засиял» над головой.

В беседе с Хакамадой зашла речь и о политике, однако без психологии и здесь не обошлось, поскольку Татьяна Никитична оказалась впереди планеты в своём желании реформировать действующую власть, впрочем, как и оппозицию:

«Я не хочу, чтобы политик был живым человеком. Я хочу, чтобы политик был эффективным механизмом. Политик, за которого я голосовала, не имеет права быть живым человеком в своей публичной ипостаси».

К счастью, до сих пор ещё никто не решился роботизировать парламент, разве что в Северной Корее наблюдается кое-что похожее. Но вот представьте – не дай бог, случится где-то катастрофа, и как отреагирует такой политик-робот? Ответ очевиден: предложит списать жертвы как естественную убыль и не заниматься анализом последствий и причин, поскольку, увы, все люди смертны, а есть дела куда важнее – к примеру, курс рубля или цены на бензин. Именно роботов-политиков мы должны «благодарить» за шоковую терапию начала 90-х.

В то время Татьяна Никитична ещё надеялась на «правых» – видимо, стоит им забыть о своих эмоциях, как победа будет обеспечена. Но получилось всё не так – гром прогремел в 2003 году во время теледебатов в программе «Свобода слова» за несколько недель до выборов в Госдуму. Представляя партию «Союз правых сил», Толстая потребовала от Григория Явлинского немедленного согласия на объединение с СПС. А получив отказ, испытала жуткое разочарование даже не столько позицией лидера «Яблока», а тем, что «правые» имели бледный вид после атаки представителя «Родины» Дмитрия Рогозина. Ничем иным невозможно объяснить несдержанность Толстой, которая предсказала Явлинскому, что он умрёт где-нибудь в Лондоне или Нью-Йорке, а в энциклопедии на букву «Я» можно будет прочитать: «Явлинский Григорий Алексеевич – губитель русской демократии».

Следует признать, что звучит довольно убедительно, хотя нельзя всё списывать на одного Явлинского – все постарались, от Чубайса до нынешнего Гозмана. Правда, кое-что необходимо уточнить. Та демократия, за которую ратовала Татьяна Никитична вместе с «правыми», не имеет никакого отношения к реальности. Это чем-то напоминает проповеди Льва Толстого об обществе добра и ненасилия – «правые» тоже пытаются навязать идеи, которые большинству жителей России ни к чему. Вместо обеспеченной жизни людям предлагают расширить их права, вместо гарантированной работы – рыночные отношения с непредсказуемым итогом, а вместо бесплатной медицины – частные клиники, готовые раздеть пациента догола ради получения желанной прибыли.