Толсты́е: безвестные и знаменитые

«В 91-92-м демократическая молодежь, Чубайс и Гайдар. <…> Они должны были вперёд прыгать с этой страной! Её надо тащить за собой, дуру толстожопую, косную! Вот сейчас, может, руководство пытается соответствовать, быть таким же бл…дским, как народ, тупым, как народ, таким же отсталым и косным, как народ. А демократы пытались это всё вытянуть».

Так почему же Татьяна Никитична так осерчала на власть и на народ? Видимо, ничего другого не остаётся, поскольку графское происхождение обязывает, а жизнь сложилась совсем не так, как бы хотелось. Вместе с тем, детское воспоминание о голом мужике в рассказе «На златом крыльце сидели» позволяет предположить и некое отклонение от нормы в её психике. Пристрастие к «чернухе» нельзя объяснить только отсутствием симпатии к потомкам тех, кто лишил графский род привилегий и поместий, а каждого экс-графа или экс-графиню – сознания реального превосходства над «холопами».

А вот ещё один весьма впечатляющий фрагмент из того же интервью:

«Я так скажу: за что борется Чубайс, за то и я буду бороться. Так тебе прямо и скажу. <…> Я никогда в жизни не видала человека с таким огромным государственным умом, с такой государственной ответственностью».

Видимо, это семейная традиция (Алексей Николаевич не в счёт) – горсточка таланта, полная мошна безумия и неискоренимое желание подчинить своим желаниям народ. Что же изменилось за семь веков? Предки молились на царя, ну вот и Татьяна Никитична нашла себе кумира.

Глава 13. Ох уж эти охранители!

Когда у человека возникают серьёзные проблемы, первая мысль, которая приходит ему в голову, – обратиться за помощью к влиятельному родственнику. Если такового нет, можно рассчитывать на участие семьи – добрый совет или хотя бы ласковое слово помогут сохранить присутствие духа и найти верное решение. Словом, в трудные времена без содействия родни не обойтись, однако помощь, как ни странно, может исходить даже от покойника.

В 1992 году, когда страна мучилась в тисках гиперинфляции, тридцатилетний журналист Владимир Ильич Толстой написал статью, которая была опубликована в «Комсомольской правде». Собранный Толстым материал был посвящён безобразиям, происходившим в Ясной Поляне – незаконному строительству и вырубке деревьев. Казалось бы, какое дело правительству до какой-то там поляны, если никак не удаётся спасти экономику от коллапса? Однако на то и существует министерство культуры, чтобы принимать решения – Толстой был назначен ведущим экспертом министерства, а через два года ему предложили пост директора музея-усадьбы «Ясная Поляна». С тех пор дела постепенно стали налаживаться – страна поднималась с колен, а вместе с ней поднимался и Владимир Ильич. Не переставая заботиться о родовой усадьбе, он занял ряд должностей в общественных организациях, стал членом Общественной палаты РФ, но не забывал и о родне – его стараниями появилась такая традиция, как ежегодный съезд потомков Льва Толстого.

Надо сказать, Владимир Ильич был не первым из потомков знаменитого писателя, кто взял на себя заботу об усадьбе «Ясная Поляна». Сначала хранителем народного достояния была Софья Андреевна, вдова Льва Николаевича, затем эстафета на несколько лет перешла к Александре Львовне, а позже дело возглавила внучка – тоже Софья Андреевна, но Толстая-Есенина.

После 1957 года усадьба оставалась без присмотра Толстых – потребовалось около сорока лет, чтобы хозяйство возглавил праправнук Льва Толстого. Но время идёт – Владимир Ильич поднялся так высоко, что вынужден был оставить эту должность, однако не посмел бросить семейное достояние на произвол судьбы. Заняв в 2012 году пост советника президента по культуре, он перепоручил заботу об усадьбе собственной жене. Хотя и не Толстая по рождению, но всё ж таки своя – мать четверых Толстых, одному из которых, возможно, суждено продолжить дело своего отца.

Итак, семья Владимира Ильича может быть вполне довольна своим положением, а благодарить за это следует прапрадеда – если бы в советские времена Льва Толстого не записали в классики, вряд ли дед Владимира Ильича решился бы возвратиться на родину вскоре после окончания второй мировой войны. И тогда прощай Ясная Поляна, не говоря уже о нынешней должности советника! Однако любопытно, с чего Владимир Толстой начал «своё директорство» в родовой усадьбе? Вот как он ответил на вопрос «Российской газеты» в марте 2009 года:

«Перво-наперво я убрал в усадьбе внутренние заборы и разрешил детям купаться в яснополянском пруду…»

Отменное начало! Жаль, что так и не сказал, удалось ли прекратить вырубку деревьев и несанкционированное строительство в охранной зоне музея-усадьбы «Ясная Поляна». Вместо этого – жалоба на действующее законодательство, которое «не способствует защите заповедных территорий и зон их охраны, но и прямо создает конфликт интересов между администрациями музеев-заповедников и органами местной власти». Зачем же стал директором, если ничего не можешь сделать?