Том 1

— Да обратно вернуться надо. До Крутилихи. Там вскоре после переезда аккурат дорога вправо сворачивает. А до другой Марьевки — так это вам прямо по грейдеру, по грейдеру…

Кровь жарко ударила Алексею в голову, он мгновенно вспомнил этот разъезд Крутилиху, песчаную насыпь, развилку дорог и указатель. Он все понял теперь.

— А ближе как-нибудь можно?

— Ближе? — Женщина подумала. — Иногда ездют, да дорога покинутая, плохая, а кроме — речка. С грузом, должно, и не проедешь. Назад возвращаться надо.

— А через брод машины ходят? — спросил Алексей с надеждой. — Не знаете?

— И не знаю, милый. Давеча вроде, в погожие дни, лес возили в Марьевку. А назад — легче. Там грейдер… как стекло.

— Ну ясно, спасибо!

Собака рванулась за ним, но Алексей уже выбежал за калитку и, цепляясь за кусты, стал карабкаться на насыпь дороги, чувствуя биение в висках. «Вернуться назад до Крутилихи? Это значит наверняка опоздать!.. Повернуть к броду? Кто знает, какой он, какие там берега?»

Надо было немедленно решать, а он еще не мог побороть мучительную раздвоенность. И когда увидел вблизи силуэты машин с прицепленными орудиями, загорающийся огонек цигарки в кабине Матвеева, неподвижную фигуру Чернецова, темнеющую посреди дороги, он вдруг подумал: «Застряну, если поведу орудия через брод? Но где же выход?»

— Это Степановна, а не Марьевка, — со сбившимся дыханием доложил Алексей, подходя к Чернецову, и неожиданно громко и возбужденно скомандовал: — Моторы!

— Как решили вести взвод? — спросил Чернецов.

— Поведу на Марьевку!

— От Крутилихи?

— Нет! Не от Крутилихи!

— Какой же дорогой, однако?

— Напрямик. А вы как считаете, товарищ лейтенант?

— Я никак не считаю. Вы командир взвода, Дмитриев.

— Есть командир взвода! — с почти отчаянной решимостью проговорил Алексей и влез в кабину. — До развилки — и налево! — приказал он Матвееву. — Ясно?

— Не…

— Вперед, я сказал! Дай газ!

Машина тронулась, набирая скорость, дождь ударил по ветровому стеклу. Алексей смотрел на дорогу до тех пор, пока не убедился, что на развилке свернули влево; после этого он пристроил фонарик над картой, отыскал Степановну, тонкую нить дороги, по которой двигалась машина, нашел реку — Красовку, возле ее нежно-голубой ленты зеленый кружок рощи и, не найдя отметки брода, с выступившей испариной на лбу, опять подумал: «Зачем же все-таки я рискую? Что я делаю?»

— Матвеев, — тихо сказал он, глядя на карту, — тебе когда-нибудь приходилось через брод с орудием?

Матвеев неспокойно глянул сбоку и насупился.

— Как это понимать?

— Придется переправляться, — ответил Алексей и свернул карту. — Придется рискнуть…

— И что ты, честное слово, выдумал? — проговорил Матвеев и заелозил на сиденье. — Какой дурак шофер в такую простоквашу в воду полезет? Загорать захотелось? Что ты с ней сделаешь, если она станет? Ее, гробину, трактором не вытащишь, не могу я ничего ответить на это дело.

— Вот что, дай-ка всю скорость! — громко и решительно приказал Алексей. — Всю!..

Слева и справа по мутному стеклу ходили «дворники», в свете фар навстречу радиатору косыми трассами летели струи дождя, накаленно гудел мотор машины, кузов трясло и кидало, и Алексей с нетерпением не отрывал глаз от дороги: «Только бы скорее увидеть берег!..»

В два часа тридцать одну минуту впереди показалось черное пятно, и ему сначала привиделось, что это контуры дальней деревни. Но дорога стала спускаться под бугор, и плотная стена деревьев понеслась навстречу машине.

Фары, прокладывая световой коридор, полоснули по желтым стволам — огненно вспыхнули капли на листве, захлестали косматые лапы елей по кабине, заскребли по брезенту кузова, прошуршали по орудию, Это была роща.

— Стоп! — крикнул Алексей.

Он выскочил из кабины в неистовый перестук, шорох капель — роща шумела над головой. Было очень темно, пахло влажной хвоей, она мягко пружинила под ногами. Ничего не видя, он включил фонарик — мокро блеснули под ногами, выступили из песка черные корневища, зажелтела опавшая хвоя. На опушке пророкотал и смолк мотор. Это вторая, запоздавшая машина подтянулась к первой.

Алексей пошел вниз по дороге, светя фонариком, и вскоре остановился — роща кончилась. Было слышно: дождь с ровным плеском бил по воде. На скате берега смутно виднелась, угадывалась давняя колея: размытая, рассосавшаяся, она обрывалась, уходила в сверкавшую под светом воду — река разлилась. Когда здесь проехали в последний раз: неделю назад, полмесяца назад?

— Старший сержант Дмитриев! — позвал откуда-то из темноты голос Чернецова. — Где вы? Что вы там делаете?

— Я на берегу! Я здесь! — откликнулся он, с напряжением вглядываясь в колею. — Дайте мне ориентир фонариком! Постараюсь проверить ширину реки и глубину брода! Я сейчас!..

— Осторожней, Дмитриев!..

Он, не ответив, вошел в воду, сделал первый шаг, и тотчас упругое течение ударило по ногам, пошатнуло его, острый холод мгновенно почувствовался сквозь сапоги.