Том 1

Дверь в другую комнату была полуоткрыта, и он услышал, как там ожили, простучали каблуки, и вышла нарядная Валя; летнее солнце оставило на ее волосах свой след — они стали еще светлее; и эти волосы, и не совсем пропавший загар на лице напомнили ему вдруг о том знойном дне и о той июльской грозе за городом, когда от влажных Валиных волос пахло дождевой свежестью, увядшей ромашкой и он обнимал ее за вздрагивающие плечи, целуя холодные губы… Он все поглаживал тершегося о шпору кота — не мог сразу избавиться от воспоминаний, — а она, оглядев себя, подтянуто прошлась перед ним.

— Хочу быть красивой ради тебя, цени это! Знаю, что ты плохо танцуешь, но сегодня я командую, и ты полностью будешь мне подчиняться. Согласен?

В тот миг, когда над эстрадой с шипением и потрескиванием всплыла целая стая ракет, озарила воду и деревья мерцающим фантастическим светом и длинные огни посыпались в пруд, Алексей, проводив взглядом зеленые нити, обернулся к Вале:

— Ты, конечно, хочешь танцевать?

— Знаешь, — ответила Валя решительно, — я сейчас сниму туфлю и подфутболю ее в пруд. Не до танцев…

— А что случилось?

— Ужасно жмет. Иногда новые туфли могут испортить все настроение. Что с ней делать? Досада какая!

— Подожди, — сказал Алексей. — Дай я посмотрю. Может быть, что-нибудь придумаем…

— Ничего ты с ней не сделаешь,

— Я все-таки попробую.

— Ну попробуй! Можно, я обопрусь на тебя?

Она крепко оперлась на его плечо и, балансируя на одной ноге, вспрыгнула и села на перила мостика, подобрав под себя разутую ногу.

Он сосредоточенно вертел узенькую, лаковую, какую-то беспомощную туфлю в руках, соображая, что с ней делать, наконец решился и начал осторожно растягивать задник; что-то треснуло в туфле, и Валя в ужасе ахнула.

— Ну конечно! Теперь я осталась совсем без ничего. Надо же было тебе приложить свою силу. Это ведь не орудие! Дай, пожалуйста, иначе придется идти босиком… — Она спрыгнула с перил, потопала надетой туфлей, договорила с опущенными ресницами: — Ну ладно уж. Спасибо, — и подняла на него глаза, будто осветив на миг мягким лучом, а он, мысленно ругая себя за медвежью услугу, готовый сказать, что его фронтовых денег, полученных за подбитые танки, хватит на десяток пар туфель, спросил озадаченно:

— Ну, хотя бы ходить можно?

— Конечно. Пошли, — закивала она. — Но, знаешь, танцевать не будем.

Они брели по аллеям мимо толп гуляющих, среди потока масок, среди смеха и огней; им обоим было немного тревожно: Алексею — от рассеянно-ласкового, затуманенного взгляда Вали, оттого, что покорная рука ее доверительно лежала на его рукаве; ей — оттого, что казалось, опа во сне плывет с ним по теплой реке, в ту звездную ночь, а под ними жуткая, чернеющая глубина.

— Ты что-нибудь помнишь? — спросила она шепотом.

— Все.

Впереди над вершинами деревьев катился, мчась на одном месте, огненный круг «чертова колеса», там разносился озорной визг, и Валя, сильно сжав локоть Алексея, снова тихонько сказала:

— Нет, ты ничего не помнишь.

Откуда-то из толпы неожиданно вынырнули Витя Зимин и Ким Карапетянц, оба потные, на погонах поблескивало конфетти, закричали одновременно:

— Дмитриев! — но, заметив Валю, озадаченно переглянулись, и Зимин, как всегда, густо покраснел. — А-а, ты не один! Извините, пожалуйста!

— Это мои друзья, — представил Алексей. — Познакомьтесь!

Валя протянула руку, сказала:

— Я рада…

Зимин и Карапетянц, разом вытянувшись, приняли под козырек, поочередно пожали ее руку и, чувствуя крепкое ответное пожатие, несколько смущенно назвали своп фамилии, а потом, подумав, и свои имена.

— Где вы были? — спросил Алексей и чуть не засмеялся, уловив неловкое переминание товарищей.

— Мы? — спросил Карапетянц солидно.

— Мы? — спросил Зимин и покосился на «чертово колесо», однако Карапетянц, предупреждая его, дипломатично кашлянул.

— Вы были на «чертовом колесе»? — быстро догадалась Валя. — Хорошо там?

— О, замечательно! —с искренним восторгом воскликнул Зимин. — Очень здорово! Знаете, оттуда весь парк виден, ракеты, огни!..

Карапетянц, не разделяя этого восторга, добавил совершенно серьезно:

— А когда кто-то завизжал в соседней кабине, Витя хотел открыть дверцу и, понимаешь, спасать!

— Вот уж и нет… Зачем ты преувеличиваешь как-то… — сконфузился Зимин. — Ну, до свидания, мы должны идти, Ким. Нам надо. — И, должно быть, от смущения обратился к Вале по всей форме: — Разрешите идти?

— Конечно.

Они исчезли в толпе так же мгновенно, как и появились, и Валя сказала, улыбаясь:

— Какие славные ребята! Это самые младшие?

— Самые младшие.

Слева, на площадке аттракционов, тоже колыхалась под фонарями толпа; вокруг нее стайками шныряли мальчишки, лезли на деревья, на спины людей, стараясь через головы увидеть все, что делалось за барьером; слитный хохот и гул голосов волной прокатывался по сгрудившейся толпе и замирал; иногда в коротком затишье слышались вопросы:

— Промазал? Опять?

— Что здесь такое? — спросил Алексей какого-то бедового остроносого мальчишку в кепке с пуговкой.

— Соревнование снайперов, товарищ военный! Гляньте-ка!

— Давай посмотрим, — предложила Валя. — Это интересно.