Том 1. Долгое ожидание

— Однако вы стали философом, мистер Сал и вен. Не то что двадцать лет назад. Тогда вы только защелкнули пару наручников на моих запястьях. Припоминаете?

— Память у меня в порядке. Что ж, это было необходимо, хоть и не пришлось тебе по вкусу. Так?

— Согласен. Я знаю, каких бед может натворить парень, без разбора пускающий в ход здоровенные кулаки. Но это не повторится.

— Не будь так уверен. Дип. — Его глаза вновь сузились. — Ты сейчас влип. И насколько я понимаю, по- крупному. Ты можешь еще прожить долгую жизнь, Дип, но можешь и сократить ее до нескольких дней, и притом препаршивых.

Я засмеялся, остановив взгляд на танцевавшей в его руке дубинке. Лицо Саливена вытянулось, покраснело, и он тихо, но с нажимом сказал:

— Не устраивай в моем квартале никаких беспорядков, Дип. и если что случится — пеняй на себя. Ты будешь у меня на особой заметке.

Приняв к сведению предупреждение, я пошел своей дорогой, но еще долго чувствовал на себе пытливый взгляд, которым он меня провожал.

У Брэнхенского рынка жизнь била ключом. Тротуары были завалены штабелями ящиков и корзин с овощами и фруктами, и эти штабеля громоздились так высоко, что заслоняли окна жилых домов. Внутри рынка деловито сновали какие-то личности в серых фартуках и соломенных шляпах.

Рядом с овощным складом я отыскал узкую дверь, за которой сразу же начиналась крутая лестница, ведущая вверх на четыре этажа. На лестничной клетке царил непроницаемый мрак, и ориентиром мне служили только ветхие перила.

На втором этаже у одной из дверей под кнопкой звонка была прикреплена металлическая пластинка с надписью: «Ли». Я посчитал излишним нажимать кнопку, так как старая лестница, по которой я поднимался, так трещала и скрипела, что мои шаги слышали, наверное, во всем доме, а не только в нужной мне квартире.

Я толкнул дверь и попал в маленькую переднюю, загроможденную разным хламом; у стены стояло изрядное количество пустых бутылок. Дверь в комнату была заперта. Я постучался. Внутри послышалось движение, но никто не ответил. Я постучал еще раз. На этот раз кто-то подошел к двери. Щелкнул запор, и дверь распахнулась.

Всякое случалось в моей жизни, и это научило меня спокойно и хладнокровно встречать любые неожиданности. Однако тут даже моего опыта оказалось недостаточно. На какое-то время я застыл столбом, чувствуя, как мои губы расползаются в дурацкую улыбку. На пороге в скромном, но изящном домашнем платьице стояла женщина потрясающей, сногсшибательной красоты. Всем существом я почувствовал исходившую от нее неизъяснимую притягательную силу. Ее глаза не смотрели на меня, а как бы гладили, ласкали мое лицо. Неудивительно, что я на миг растерялся, а затем невнятно промямлил:

— Простите… я…

Ее брови взлетели, она продолжала выжидательно разглядывать меня.

— Я ищу Тилли Ли.

Она покачала головой, и ее волосы плавно колыхнулись.

— Мне очень жаль, но Тилли не в состоянии никого видеть.

'— Почему же?

— Она больна. Ее нельзя беспокоить…

— Мне — можно, — сказал я, прошел мимо нее и широко распахнул дверь.

Она промолчала, посторонилась и притворила за моей спиной дверь.

В спальне горел только ночничок, бросавший тусклый свет на обшарпанную деревянную кровать, на которой лежала Тилли с закрытыми глазами и без кровинки в лице. Одеяло чуть заметно приподнималось от ее слабого дыхания.

— Что случилось?

— Наглоталась снотворного.

— Но почему?.. — допытывался я.

— Испугалась чего-то.

— Теперь ей лучше?

— Надеюсь… — Она нахмурилась, поджала губы и сказала: — А сейчас уходите.

— Уйду, когда разберусь в этом деле.

Я повернулся к кровати и внимательно вгляделся в Тилли.

— Уходите немедленно, — настаивала женщина. — Иначе у вас… могут быть неприятности.

— Я не боюсь неприятностей.

— Не глупите. Вы, наверное, не знаете, кю я?

После короткой паузы я сказал:

— Знаю.

Она то ли не слышала, то ли не обратила внимания на мои слова и продолжала:

— Ленни Собел мой… мой друг. Ему не нравится, когда мне надоедают посторонние мужчины. Мне стоит только сказать ему…

Я придвинулся к ней и пальцем, слегка касаясь подбородка, приподнял ее голову.

— В таком случае скажите ему от моего имени, что он слюнтяй. Передайте этому слизняку, что я собственноручно оборву ему уши, если он встанет на моем пути и вздумает мне в чем-то мешать. Обязательно передайте.

Она с негодованием оттолкнула мою руку и. выслушав меня, проговорила:

— Передать от чьего имени? Кому это жизнь так надоела?

Я усмехнулся и залюбовался полными, презрительно искривленными губами и ровным рядом белоснежных дубов.

— Вы действительно меня не узнаете? — спросил я. — А ведь когда-то мне пришлось свернуть нос одному типу, чтобы от вас отвязался, в другой раз я сломал руку бандиту из шайки Белло, когда он с приятелем пытался затащить вас в машину, потом…

— Дип… Дип…

Широко раскрытыми глазами она неотрывно, пристально глядела на меня, еще не придя в себя от неожиданности.

— Да, Эллен, вы довольно прочно забыли прошлое. Начисто, можно сказать.

Она прижала руку к лицу и тихо повторила:

— Дип…

— Однако, Эллен, имя мое вы произносите достаточно нежно. Это меня радует.