И губ мы еще не успели, не отняли,и будущность не загадали свою,и мы еще не были вместе на отмели,где место себе присмотрели в Раю.Еще я смотрелся в два утренних глаза,семь дней от Начала еще не прошли,еще мы не слышали Трубного Гласаи первую сводку еще на прочли.Еще не по карточкам куплено яблоко,еще мы острим о библейском Уже,еще продолжается райская ярмарка —мгновение между «еще» и «уже».Газеты еще довоенные изданы,мы в поезде знать не могли ни о чем —что мир раздвоился, что мы уже изгнаны,что нас уже огненным гонят мечом.Мы точно к бомбежке в гостиницу прибыли,в начищенный бархатный Бронзовый Век,и стены задвигались, окна запрыгали,увидя Железного Века набег.Без отдыха в небе, на бреющем бешенстве,до Вязьмы нас гнал ополчившийся Ад.Так мир, начинавшийся мифом о беженцах,за темой изгнанья вернулся назад.Взвывая, носился бензиновый двигательза локомотивом на полных парах, —по изгнанных — Еву с Адамом — при выходе,как нас, не бомбил Человеческий Враг.
2
Все на белом свете разъезжаться стало.Поднялись и едут. Встали и идут.Пастухи уводят золотое стадо,потому что надо воевать и тут.Мы еще не видим ни крестов, ни свастик,духотой вокзалов задышал июль.Темнотой летит фугасный головастикв розовый фонтан трассирующих пуль.Племя пулеметов странно и треного.Небо тяжко дышит голосом чужим.Говорит домам воздушная тревога,что не мы на тучах дышим и жужжим.К зареву состав подвозит новобранцев.Появились ночи из других планет.По краям Москвы стоят протуберанцы.Погреб ждет рассвета, а рассвета нет.Крыша бьет багром термических тритонов,с чувством отвращенья отшвырнув в ведро.Сына в одеяле понесла Мадоннав первый Дантов круг по лестнице метро.Я записан тоже в легион защитных.Наискось по сердцу боевой ремень.И в кармане слева в ладанку зашитыйлепесток на память и про черный день.Спрятан и засушен лепесток Эдема.Говорят, спасает от немецких пуль.Но в теплушке, здесь, любовь уже не тема,как уже не лето — фронтовой июль.