Том 1. Песни. 1961–1970

«Перед выездом в загранку…» – Поэзия и проза. Варианты названия – «Песня для выезжающих за границу и возвратившихся оттуда», «Про личность в штатском».

«Есть на земле предостаточно рас…» – Поэзия и проза. Вариант названия – «О китайской проблеме».

«В тюрьме Таганской нас стало мало…» – Соч., т. 1, где напечатано по списку, сделанному Л. В. Абрамовой. Авторской рукописи не найдено, есть фонограмма небольшого, неточно воспроизведенного фрагмента песни.

«Она на двор – он со двора…» – Соч., т. 1.

Эмоционально и ритмически песня перекликается с «Цыганочкой» Михаила Анчарова (1964). «Сохранилась запись в кругу друзей (1966), на которой В. Высоцкий поет куплет из песни Анчарова “Она была во всем права” (вариант названия – “Цыганочка”) и затем без паузы – свою новую песню “Она на двор – он со двора…”» (Соколова И. А. Авторская песня: от фольклора к поэзии. М., 2002, с. 159).

Песня о сумасшедшем доме – Поэзия и проза. Вариант названия – «Про сумасшедший дом».

Про черта – Не вышел из боя.

Песня о сентиментальном боксере – Четыре четверти пути. Варианты названия – «Про боксера», «Боксер».

В песне пародийно обыгрываются строки из поэмы В. В. Маяковского «Хорошо»: «Я земной шар / Чуть не весь обошел, – /и жизнь хороша, /и жить хорошо».

Песня о конькобежце на короткие дистанции, которого заставили бежать на длинную – Нерв. Варианты названия: «Конькобежец», «Песня о конькобежце на короткие дистанции, которого заставили бежать на длинную, а он не хотел».

«Каждому хочется малость погреться…» – Нерв.

Песня космических негодяев – Избранное. Варианты названия – «Гимн космических негодяев», «Марш космических негодяев».

В первоначальном варианте между шестой и седьмой строфами было:

Мы не разбираемся в симфониях и фугах,
Вместо сурдокамер знали тюрем тишину,
Испытание мы прошли на мощных центрифугах —
Нас вертела жизнь, таща ко дну.

После этого была повторена вторая строфа.

Комментарий Высоцкого: «У нас за последние годы очень расцвело, что ли, увлечение научной фантастикой. Ну и, совершенно естественно, я не отстаю от моды и тоже увлекаюсь этой самой научной фантастикой. Вот у меня есть несколько песен, в которых я пытался отразить то, что я из этой фантастики понял. Вот. Одна песня, первая, называется “Гимн космических негодяев”. Ну это, естественно, навеяно чтением западной фантастики».

В далеком созвездии Тау Кита – Нерв.

Комментарий Высоцкого: «И еще одна космическая песня. Это в некоторых произведениях фантастов, значит, написано о том, что где-то там какая-то цивилизация совсем отбилась от рук, и туда летят, естественно, жители Земли, чтобы наводить там порядок. Ну и не всегда встречаются с тем, чего ожидают».

Тау Кита – одна из звезд экваториального созвездия Кита.

Про дикого вепря – «Кони привередливые».

«При всякой погоде…» – ШтейнА. Последний парад. М., 1969.

Исполнялась в спектакле Московского театра сатиры «Последний парад» (1968) и поэтому без указания автора была опубликована в тексте пьесы А. Штейна.

«Один музыкант объяснил мне пространно…» – Соч., т. 1.

Как и предыдущая, исполнялась в спектакле Московского театра сатиры «Последний парад» по пьесе А. Штейна.

«У домашних и хищных зверей…» – Студенческий меридиан, 1990, № 3.

Рукописный набросок к песне:

Без зверей мы бы озверели,
Потому что нужно кем-то понукать,
Нам бы было просто некого ласкать.
Кто бы был нам предан, кроме нас самих?

«А люди всё роптали и роптали…» – Избранное.

Людмила Гурченко вспоминала: «В то лето 1966 года Володя Высоцкий, Сева Абдулов и я с дочкой Машей оказались однажды в очереди ресторана “Узбекистан”. Стояли мы бесконечно. Перед нами все проходили и проходили люди в черных костюмах. Это было время, когда после “Карнавальной ночи” меня уже на улицах не узнавали, а Володю еще не знали в лицо… Он вел себя спокойно. Я же нервничала, дергалась: “Ужас, а? Хамство! Правда, Володя? Мы стоим, а они уже, смотри! Вот интересно, кто они?” Потом мы ели во дворике “Узбекистана” разные вкусные блюда. И – только ели. Никогда в жизни я не видела Володю нетрезвым… Только в его песнях я ощущала разбушевавшиеся, безбрежные русские загулы и гудения. Недаром к моей маме вместе с разудалыми трагическими “высоцкими” песнями всегда приходят воспоминания о папе, когда он был “молодой, гаррячий, э-э-эх!”