Том 1. Стихотворения

Шары стучали на зеленом поле,
На стеклах голубел вечерний свет,
А я читал, опять лишившись воли,
Журналы, что лежат за много лет.

Как мы измучены. И хорошо бывает,

Забыв дела, бессмысленно читать
И слушать, как в углу часы играют,
Потом с пустою головой ложиться спать.

Зачем наполнил Ты пустое время?

Часы идут, спешат рады карет,
По толстому стеклу ползут растенья,
На листьях отражен вечерний свет…

Покинув жизнь, я возвратился в счастье

Играть и спать, судьбы не замечать –
Так разлюбить бывает в нашей власти,
Но мы не в силах снова жить начать.

1932

«Шумел в ногах холодный гравий сада…»

Шумел в ногах холодный гравий сада,
На летней сцене паяце́в играли,
Кривясь, лакеи, как виденья ада,
В дверях игорной залы исчезали.

Там газ горел и шар о шар стучал.

Пронзительно из голубого грота
Кричал паяц, но офицер скучал
И подведенный ангел ждал кого-то.

А над горами лето умирало,

В лиловом дыме тихо птицы пели,
И подле рельс у самого вокзала
В степи костры оранжево горели.

Сиял курзал. О, сколько вечеров

Я счастья ждал на городском бульваре!
Под белой тканью солнечных шатров
С извозчиком во тьме смеялись пары.

Визжали девушки, острили офицеры,

И месяц желто возникал в пыли,
Где сердце молодого Агасфера
Боролось с притяжением земли.

Кружася и себя не узнавая,

Оно к девицам ластилось, как вор.
Но, грязным платьем небо задевая,
Смеялось время наглое в упор.

1932–1934

«В серый день лоснится мокрый город…»

В серый день лоснится мокрый город.
Лошади дымятся на подъеме.
Затихают наши разговоры.
Рано меркнет свет в огромном доме.

В серый день темнеет разговор.

Сердце мира полнится дождем,
Ночь души спускается на двор,
Всё молчит и молится с трудом.

Ночь пришла, и вспыхнул дальний газ,

А потом опять огонь погас,
Снег пошел и скоро перестал,
Новый день декабрьский настал.

1931

«Прежде за снежной пургою…»

Прежде за снежной пургою,
Там, где красное солнце молчит,
Мне казалось, что жизнью другою
Я смогу незаметно прожить.

Слушать дальнего снега рожденье

Над землей в тишине белизны
И следить за снежинок паденьем
Неподвижно сквозь воздух зимы.

Почему я склонился над миром,

Позабыл о холодных царях?
Или музыка мне изменила,
Или сердце почуяло страх?

Нет, но ангелы – вечные дети,

Не поймут и не любят земли.
Я теперь самый бедный на свете,
Загорелый бродяга в пыли,

Славлю лист, золотеющий в поле,

Запах пота, сиянье волны
И глубокую в сумраке боли
Радость жизни, развеявшей сны,

Соглашение камня и неба,

Крепость плоти, целующей свет,
Вкус горячего, желтого хлеба,
Голос грома и бездны ответ.

1932

«Был высокий огонь облаков…»