Том 1. Стихотворения

Маленькая жизнь играла на рояле
В полумертвой фабрике под стук колес
Тихо в болоте купались часы замирая
И огромные рыбы в маленькой речке
В полутьме закрывали глаза
Сквозь пустую трубу
Было видно холодное небо
Там было столько звезд
Что казалось светло по ночам
Кто-то тем временем молча взбирался на мост
И молчал

«Электричество горит, читают книги…»

Электричество горит, читают книги
Золотых часов мечты стоят
Странник в бездне подобрав вериги
Медленно танцует. Грезит сад
Всё спокойно на пороге смерти
На плотине время сны читает
Медленно в воде рисунки чертит
Высоко над миром свет летает
Всё молчит в лесу, не спят века
Дождь идет на руки золотые
Смерть кричит во тьме издалека
Но не слышат птицы занятые
Всё темнеет. Смерть издалека

«Всё что будет завтра…» *

Всё что будет завтра:
Остров спит на закате
Медленно течет вода в реке
Всё что будет – будет
Всё спешит к расплате
Снег с высот качаясь падает к земле
Разрываются тонкие цепи
С металлическим звуком огромных просторов пустых
Поезд тихо шумит – как спокойно – всё гаснет на свете
Дождь спускается к жизни шумя на листах золотых

«Волны дождя покрывают скелеты деревьев…»

Волны дождя покрывают скелеты деревьев
Дальше – болото, там грезит плотина о жизни
В маленькой фабрике труженик спит белоснежный
Только колеса вращаются сами
Всё близко, всё там – за рекой – далеко бесконечно
Всё вечно
Всё здесь
Всё нигде
Тихий звук
Звук…

«Сон анемоны был темен, был неподвижен…» *

Сон анемоны был темен, был неподвижен.
Что ей снится, быть может себя она видит во сне?
Спящим спокойно, быть может то прошлые жизни
Спали и видели мы эти жизни в себе.
Прошлое так безвозвратно, так тихо, так непрочно.
Как все понятно, как все убаюкано бременем…
Спит анемона, ей снится – все ждет, все непрочно,
Всё возвращается, отяжелевшее временем.
Окна уже запотели, как холодно,
Кажется все достигает покоя.
Кажется все наконец возвращается к Богу.

«Шум приближался, огонь полыхал за туманом…» *

Шум приближался, огонь полыхал за туманом.
Что-то мелькало и снова молчали в столовой.
Лег не раздевшись и руки засунул в карманы,
В свежесть подушек ушел отрицатель суровый.

Спит и не думает больше, не хочет, не знает.

Тихо смеркается лампа и вот темнота.
Жизнь в подземелье огромную книгу читает.
Книга сияет и плачет, она высока и пуста.

«Довольно фабрика шумела колесом…»