Том 1. Стихотворения

Надо мечтать! Восхищаться надо!
Надо сдаваться! Не надо жить!
Потому что блестит на луне колоннада,
Поют африканцы и пропеллер жужжит.

Подлетают к подъезду одер Дон Кихота

И надушенный Санчо на красном осле.
И в ночи возникают, как стих, как икота,
Беспредметные скачки, парад и балет.

Аплодируют руки оборванных мельниц,

И торговки кричат голосами Мадонн,
И над крышами банков гарцует бездельник,
Пляшет вежливый Фауст, святой Купидон.

И опять на сутулом горбу лошадином,

В лунной опере ночи он плачет, он спит,
А ко спящему тянутся руки ундины,
Льются сине-сиреневых пальцев снопы,

На воздушных качелях, на реях, на нитках

Поднимается всадник, толстяк и лошак,
И бесстыдные сыплются с неба открытки
(А поэты кривятся во сне натощак).

Но чернильным ножом, косарем лиловатым

Острый облак луне отрубает персты.
И, сорвавшись, как клочья отравленной ваты,
Скоморохи валятся чрез ложный пустырь.

И с размаху о лед ударяют копыта.

Останавливаются клячи, дрожа.
Спит сиреневый полюс, волшебник открытый,
Лед бессмертный, блестящий, как белый пиджак.

В отвратительной неге прозрачные скалы

Фиолетово тают под ложным лучом,
А во льду спят замерзшие девы-акулы,
Шелковисто сияя покатым плечом.

И остряк-путешественник, в позе негибкой,

С неподвижным секстантом в руке голубой,
Сузив мертвый зрачок, смотрит в небо с улыбкой,
Будто Северный Крест он увидел впервой.

И на белом снегу, как на мягком диване,

Лег герой приключений, расселся денщик,
И казалось ему, что он в мраморной ванне,
А кругом орхидеи и Африки шик.

А над спящим всё небо гудело и выло,

Загорались огни, полз прожектора сноп,
Там летел дирижабль, чье блестящее рыло
Равнодушно вертел чисто выбритый сноб.

И смотрели прекрасные дамы сквозь окна,

Как бежит по равнине овальная тень,
Хохотали моторы, грохотали монокли,
И вставал над пустыней промышленный день.

1926

Артуру Рембо *