Том 1. Стихотворения

Путешественник хочет влюбиться,
Мореплаватель хочет напиться,
Иностранец мечтает о счастье,
Англичанин его не хотел.

Это было в стране синеглазой,
Где танцуют священные крабы
И где первый, первейший из первых,
Дремлет в розовых нежных носках.

Это было в беспочвенный праздник,
В отрицательный, високосный
День, когда говорят о наборе,
В день, когда новобранцы поют

И махают своими руками,
Ударяют своими ногами,
Неотесанно голос повыся,
Неестественно рот приоткрыв.

Потому что над серою башней
Закружил алюминиевый птенчик
И над кладбищем старых вагонов
Полыхнул розовеющий дым.

Потому что военная доля
Бесконечно прекраснее жизни.
Потому что мечтали о смерти
Души братьев на крыше тайком.

А теперь они едут к невесте
В красной кофте, с большими руками,
В ярко-желтых прекрасных ботинках,
С интересным трехцветным флажком.

Хоть известно, что мир сепаратный
Заключили министры с улыбкой,
Хоть известно, что мирное время
Уж навеки вернулось сюда.

И прекрасно женат иностранец,
И навеки заснул англичанин,
Путешественник не вернется,
Мореплаватель мертв давно.

109

«Безвозмездно, беспечно, бесправно…» *

Безвозмездно, беспечно, бесправно,
Беззащитно гуляет мой сон.
Оттопырив короткие пальцы.
Отославши за борт котелок.

Он является зрелищем, равным
Лучшей фильме с количеством метров,
Превышающим хилую память,
Восхищающим шар паровой,

Важно входит в каюту бесправный.
Он садится и тонет со всеми.
Пробуждается в царстве подводном,
Мня, что прямо попал в мюзик-холл.

И опять улетает китаец.
И опять возникает испанец.
И опять рассуждает трактирщик.
И опять веселится еврей –

Вольным голосом с спорным акцентом,
С черным центом в немытой руке,
С отвратительным приват-доцентом
И с пощечиною на щеке.

«Отрицательный полюс молчит и сияет…» *

Михаилу Решоткину

Отрицательный полюс молчит и сияет.
Он ни с кем не тягается, он океан.
Спит мертвец в восхитительном синем покое,
Возвращенный судьбой в абсолютную ночь.

С головой, опрокинутой к черному небу,
С неподвижным оскалом размытых зубов,
Он уже не мечтает о странах, где не был,
В неподвижном стекле абсолютно паря.

На такой глубине умирает теченье,
И слова заглухают от нее вдалеке.
На такой глубине мы кончаем ученье,
Боевую повинность и матросскую жизнь.

Запевает машина в электрической башне,
И огромным снопом вылетает огонь.
И с открытыми ртами оглохшие люди
Наклоняются к счастью совместно с судном.

И прожектор ложится на плоскую воду
И еще полминуты горит под водой.
Металлический дом, точно колокол духов,
Опускается тихо, звонит в синеве.

И айсберг проплывает над местом крушенья,
Как Венера Милосская в белом трико.

1927