Том 1. Стихотворения

Было странно с моей стороны
Ничего не спросить у Луны
Пустых звуков не звать у стола
В тихий час восходящего зла

«Хитро пала на руки твои…» *

Хитро пала на руки твои
Подозрительная тишина

«Как медаль на шее у поэта…» *

Как медаль на шее у поэта
Как миндаль на дереве во рту
Белое расстегнутое лето
Поднималось на гору в поту

«Летит луна бесшумно по полям…» *

Летит луна бесшумно по полям
Заглядывает в окна бесполезно
Душа разорванная пополам
Тоскует сонно сухо и бесслезно

«Розовело небо, холодело…» *

Розовело небо, холодело,
Ранний час был дик, как иностранец.
На земле молиться надоело,
Над холмом возник жестокий глянец.

1926

«Не буффонаду и не оперетку…» *

Не буффонаду и не оперетку,
Но нечто хилое во сне, во сне
Увидела священная кокетка,
Узрела в комфортабельной тюрьме.

Был дом силен и наглухо глубок,
А на чердачном клиросе, на хорах
Во тьме хихикал черный голубок
С клешнями рака и глазами вора.

И только мил хозяин белобрыс,
Продрав глаза, тянулся сонно к фторе.
Длиннейшей лапой домовая рысь
Его за шиворот хватала, он не спорил.

И снова сон храпел, сопел, вонял
И, бесконечным животом раздавшись,
Царил, все комнаты облапив, всё заняв,
Над теми, что заснули, разрыдавшись.

И долго дива, перьями шурша,
Заглядывая в стекла, билась пери,
Пока вверху от счастья антраша
Выкидывал священный рак за дверью.

«Бездушно и страшно воздушно…» *

Бездушно и страшно воздушно,
Возмутительно и лукаво
Летает стокрылое счастье.
В него наливают бензин.

На синее дерево тихо
Влезает один иностранец.
Он машет тоненькой ручкой.
Арабы дремлют внизу.

Они танцевали, как мыши,
Обеспеченные луною,
Они оставались до бала,
Они отдавались внаём.

И было их слишком мало,
И было их слишком много,
Потому что поэтов не больше,
Не больше, чем мух на снегу.

«Синий, синий рассвет восходящий…» *

А. С. Гингеру

Синий, синий рассвет восходящий,
Беспричинный отрывистый сон,
Абсолютный декабрь, настоящий,
В зимнем небе возмездье за всё.

Белый мир поминутно прекрасен,
Многолюдно пустынен и нем,
Безупречно туманен и ясен,
Всем понятен и гибелен всем.

Точно море, где нежатся рыбы
Под нагретыми камнями скал,
И уходит кораблик счастливый,
С непонятным названьем «Тоска».

Неподвижно зияет пространство,
Над камнями змеится жара,
И нашейный платок иностранца
Спит, сияя, как пурпур царя.

Опускается счастье, и вечно
Ждет судьбы, как дневная луна.
А в тепле глубоко и беспечно
Трубы спят на поверхности дня.

«Он на землю свалился, оземь пал…» *