Том 10: Стихотворения; Исторические миниатюры; Публицистика; Кристина Хофленер: Роман из литературного наследия

«Мария Стюарт» была издана впервые в Вене в 1935 году. Есть ли в историческом повествовании Стефана Цвейга связь с современностью? Да, безусловно, хотя не следует искать каких-либо прямых совпадений. Рассказывая о счастливых днях и горестных годах Марии Стюарт, Стефан Цвейг раздумывал о свободе и ее границах, о борьбе за власть, о том, что скорее лишает человека свободы: трон или тюрьма? Трагедия Марии Стюарт затмевает трагедию Елизаветы. Но ведь и английская королева сама в юности отведала гостеприимства в Тауэре. Она ненавидит Марию за то, что, став королевой, она посмела остаться свободной женщиной, пренебрегающей не только дворцовым этикетом, но и законами, вершить которые она же и призвана. Елизавета в трактовке Стефана Цвейга умна, коварна, жестока, властолюбива, но, как убеждает автор, она не свободна и никогда в жизни ни единого мгновения не ощущала себя свободной. А далее Стефан Цвейг подводит своего читателя к глубоко философской и политически прозорливой мысли. Правитель, лишенный собственной свободы, лишает свободы своих подданных, превращаясь в тирана. Жертвой тирании в первую очередь оказывается свободная личность, в данном сюжете Мария Стюарт.

Не автор, а сама судьба соединила в лице королевы преступницу и мученицу. Вина Марии очевидна, и автор не пытается ее оправдать. Но Стефан Цвейг заставляет любоваться шотландской королевой как одним из самых совершенных созданий природы. Истоки трагедии в том, что эта вольнолюбивая, удивительно талантливая женщина не была любима человеком, равным ей по уму, темпераменту и благородству. Снова, как в новеллах, ослепление страстью толкает героиню на преступление.

Почему же читатель категорически не приемлет возмездия Марии за ее участие в убийстве супруга — отца наследника и правящего государя? Очевидно, это происходит потому, что судьи Марии совершают подобные же преступления, но действуют лицемерно, скрытно, не оставляя улик. Чего стоит поведение Елизаветы, которая добивается казни чужими руками, милостиво дозволяя парламенту обвинять Марию в покушении на жизнь ее монаршей особы.

Мария — жертва, убеждает нас Стефан Цвейг, а жертвам беззакония читатель будет всегда сочувствовать.

В романизированной биографии «Мария Стюарт» проявилось редкостное мастерство Стефана Цвейга — исторического живописца. С каким печальным великолепием изображена церемония казни! Действие разворачивается нарочито замедленно, плавно ступает узница, устремляясь в вечность, изысканными красками сверкает туалет королевы, величественны ее жесты. Наступает мгновение, которому суждено навсегда отпечататься в истории.

Завершив жизнеописание королевы, обезглавленной впервые за всю историю человечества и открывшей счет казненным монархам, Стефан Цвейг предается итоговым размышлениям и вывод его горек: «У морали и политики свои различные пути. События оцениваются по-разному, смотря по тому, судим мы о них с точки зрения человечности или с точки зрения политических преимуществ». Для писателя в начале тридцатых годов конфликт морали и политики носит уже не умозрительный, а вполне ощутимый характер, касающийся лично его самого.

В том же 1935 году выходит книга «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского», где герой особенно близок автору, ибо он воспринимал себя продолжателем традиций великого нидерландского гуманиста.

Жизненный пусть Эразма небогат увлекательными событиями. Как подчеркнул в самом начале свсГего повествования Стефан Цвейг, «человек, живущий в тиши и неустанных трудах, редко имеет колоритную биографию». Эразм провел всю жизнь в кабинетных штудиях и неспешных путешествиях. Авторитетнейший мыслитель, он написал великое множество философских памфлетов и трактатов, однако в памяти потомков сохранился благодаря бессмертной сатире «Похвала Глупости», сочиненной им в часы отдохновения.

Книга Стефана Цвейга представляет собой как бы «интеллектуальный портрет» Эразма: вчитываясь в нее, проникаешь в глубины сознания гениального писателя, понимаешь склад его мышления, его идеологические и жизненные позиции.

Стефан Цвейг напоминает, что Эразм считал себя гражданином мира. Он не принадлежал к подданным ни одной страны, его родным языком была латынь — своеобразное эсперанто, доступное всем просвещенным людям того времени. Эразм отказывался от самых престижных должностей на церковном и светском поприще. Чуждый суетных страстей и тщеславия, он употребил все свои усилия на то, чтобы добиться независимости. Своими книгами он покорил эпоху, ибо сумел сказать проясняющее слово по всем больным проблемам своего времени.