Том 14. Звезда надзвездная

Прибежал в поле заяц, наелся, насытился и на камушек, сидит облизывается. А старуха и идет, и прямо на него. Он туда-сюда, оторваться-то не может: хвостиком прилипнул.

Ухватила старуха зайца за уши – попался! – и потащила.

– Изведу ж тебя, будешь ты у меня хлеб таскать, проклятущий!

А заяц и говорит старухе:

– Тебе меня, бабушка, никак не извести! А уж если приспичило, так я тебе сам скажу про мою смерть: ты меня, бабушка, посади в горшок, оберни горшок рогожкой, да с горки в пропасть и грохни, – тут мне и смерть приключится.

Посадила старуха зайца в горшок, обернула горшок рогожкой, полезла на горку – горка тут же за полем – вкарабкалась на горку да и ухнула горшок в пропасть.

– Слава тебе, Господи!

Горшок хрястнул и вдребезги, – а заяц скок и убежал.

И дня не прошло, заяц опять к старухе – опять хлеб травить. Не верит глазам старуха: он! – жив, проклятущий!

– Ну, постой же! – еще пуще заточила на зайца зуб старуха.

Опять пошла к соседу за клеем, сварила его да с горяченьким прямо на поле к тому самому любимому камушку, вымазала камушек клеем.

– Уж не спущу!

Зашла за кустик, притаилась.

А зайцу и в голову такое не приходит, чтобы опять на него с клеем; наелся, насытился и на камушек, сел на камушек и попался.

– Не спущу! – ухватила старуха зайца за уши, – не спущу! – И потащила.

– Бабушка, не губи! – просит заяц.

– И не говори, не спущу! – тащит старая зайца и уж не знает, чем бы его: и насолил он ей вот так, да и обманул опять же.

– Бабушка, я тебе пригожусь! – просит заяц.

– Обманул ты меня, обманщик, не верю! – Тащит зайца старуха, не придумает, чем бы его: ли задавить, ли живьем закопать?

– Бабушка, чего душе хочется, все для тебя я сделаю, не губи!

– А чего ты для меня сделаешь?

– Все.

Приостановилась отдохнуть старуха.

– В бедности мы живем.

– Знаю.

– Есть у меня сын.

Знаю.

– Жени ты моего сына.

– Это можно. У соседнего царя три дочери царевны, на младшей царевне его женить и можно.

– Жени, сделай милость, – обрадовалась старуха, – а ты не обманешь?

– Ну, вот еще! Раз сказал, – сделаю.

– Постарайся, пожалуйста! – Старуха выпустила зайца. Заяц чихал и лапкой поглаживал уши.

Позвала старуха сына, рассказала ему посул заячий. Что ж, сын не прочь жениться на царевне. И сейчас же в дорогу.

– А как тебя величать, Иваныч?

– Ё, – сказал заяц, – так и зовите: Ё.

– Ну и с Богом!

И пошел заяц со старухиным сыном к царю по царевну – будет старухин сын сам царевич.

* * *

Идут они путем-дорогой, заяц да сын старухин, а навстречу им на коне какой-то верхом скачет – одет богато и конь под ним добрый.

– Куда, добрый человек, путь держишь? – остановил заяц.

– В Загорье, в монастырь, по обету.

– А мы как раз оттуда. Только ты чего ж это так? – покачал головой заяц.

– А чего?

– Да уж больно нарядно, и на коне!

– А разве нельзя?

– И думать нечего: ни верхом, ни в одежде в монастырь нипочем не пустят, только и можно – пеш да наг. Оставь свое платье и коня, тут пройтись недалеко.

Тот зайцу и поверил: слез с коня, разделся.

– Мы постережем, не беспокойся, – сказал заяц, – иди вон по той дорожке, прямехонько к монастырю выйдешь.

А в том монастыре в Загорье как раз о ту пору чудил один, под видом блаженного, проходимец, монашки догадались да кто чем, тот и убежал из монастыря голый.

Монашки, как завидели голыша, на того блаженного и подумали: возвращается! – да кто с чем, окружили его и давай лупить.

А заяц, как только скрылся из глаз несчастный, нарядил в его богатое платье старухина сына, посадил на коня и прощай!

* * *

Путь им лежал мимо часовни, там у святого камня понавешано было много всяких холстов и лоскутки шелковые – приношение богомольцев.

Зашли приятели в часовню, постояли, оглядели камень. Заяц, какие лоскутки похуже, в сапог сунул к старухину сыну, а понаряднее себе за пазуху.

Сел старухин сын на коня и дальше.

Целую ночь провели они в дороге, а наутро в соседнее царство поспели, и прямо к царскому дворцу.

Остановила стража:

– Кто и откуда?

Ну, тут заяц не задумался: старухин сын – богатый царевич, а явились они к царю по невесту.

– У царевича в его царстве, – рассказывал заяц, – такое дело случилось, – мор: родители его, царь с царицей, и весь народ перемерли без остатка и остался во всем царстве один царевич и все с ним богатство. Хочет царевич посватать младшую царевну.

Часовые к царю. Зовет царь к себе гостей. Выслушал царь зайца и отправил к царевнам: пускай познакомятся.

Пошел заяц со старухиным сыном к царевнам и завели там игру в перегонки – кто кого обгонит?

Старухин сын побежал и запнулся – сапог соскочил. Заяц к сапогу, вытащил из сапога шелковые лоскутки.

– Экая дрянь! – швырнул лоскутки прочь, а на их место, будто стельки, из-за пазухи другие нарядные вынул да царевичу в сапог.

Как увидели царевны, какие шелка царевич в сапогах носит, все три сразу и захотели за такого богача замуж выйти.

Тут заяц игру кончил и к царю.

А уж до царя слух дошел, царь рад-радехонек.

– Берите царевну, благословляю! А заяц и говорит:

– У жениха на родине ни души не осталось, мором все перемерли, некому и за невестой приехать. Уж вы сами, как-нибудь ее приведите.