Том 14. Звезда надзвездная

Там ударился мордой о камень – как градины, разлетелись зубы и рожа залилась кровью, красная, как пузырь, вся – в крови – не сушеет!

Ступить – каждый шаг одна боль! – прямо мясом по камню. А лезет – там с вершины небо! все небо!

* * *

И шакал взглянул на небо – прямо на солнце – небо голубое, как глаза рябки.

А не сморгнет, смотрит –

Красная волна прыснула ему в глаза – красные дрозды полетели, красная хапала львиная пасть, ежиные красные иглы затаращились, взметнулись красные песьи языки.

И один самый острый язык, как ежиная игла, лизнул его больно.

И все свернулось.

Шакал зажмурился.

* * *

И из черна вдруг выступил перед ним голубой круг и поплыл– в снежном ободке голубой; голубая река – голубая дорога.

Шакал ступил шаг – а в глазах одна голубь.

Шакал завыл – слепой над пропастью.

«Теперь он прекрасен, как рябка!» – и сорвался.

Там боком дернулся о камень, перекувырнулся.

И из распоротого брюха вывалились кишки, теча.

III. Заяц *

Сказ тибетский

1. Заячья доля

Созвал Бог всех зверей полевых, луговых и дубровных, – и слонов и крокодилов: поставил перед ними миску, а в миску положил Божью сладкую пищу – разум:

– Разделите, звери, кушанье себе поровну.

Ну, звери и стали подходить к миске, – кто рогом приноравливается, кто клыком метит: всякому ухватить лестно Божью сладкую пищу.

– Стойте, куда прете! – прикрикнул на зверей заяц, – мы не все в сборе: человека нет с нами. Станет он после пенять, станет Богу выговаривать, не оберемся беды.

– Да где же он, человек? – приостановились звери.

– Где? Да тут за пригорком.

– А ты зови его, мы подождем.

Заяц побежал и за пригорком нашел человека.

– Слушай, Кузьмич, Бог дал нам, зверям, кушанье, этакую мисищу с разумом, велел разделить поровну. Все наши сошлись на угощение, уж метили заняться едой, да я остановил. Иди ты скорей в наше сборище, да не мешкай, а сделай так, как я научу тебя. Выдь ты на середку да прямо за миску: «А, мол, моя доля осталась!» – да один все приканчивай, а как съешь, миску мне. Понимаешь?

– Ладно.

* * *

И пошел человек за зайцем на звериное сборище управляться с Божьей сладкой пищей – разумом.

И как научил его заяц, так все и сделал: вышел он на середку, ухватился за миску:

– А! Моя доля!

Да все и съел, а миску зайцу.

Заяц облизал миску.

Тут только и опомнились звери.

– Что за безобразие! – роптали звери.

А тигр-зверь пуще всех сердился.

– Бог дал нам кушанье, – кричал тигр, не унимался, – велел разделить поровну, а оно двоим досталось. Так этога оставить не годится. И уж если на то пошло, пускай всякий год родится у меня по девяти зверенышей и пускай поедают они зайчат и ребятишек.

Как заяц услышал про зайчат-то, насмерть перепугался, да из сборища скок от зверей в поле и там под колючку.

Известно, какая у зайца защита: ни рога, ни шипа, а под колючкой и заяц – еж.

Ну, а звери погомонили-погомонили и стали расходиться: кто в поле, кто в луга, кто в дубраву, слоны к слонам, крокодилы к крокодилам.

Пошел и тигр.

* * *

Идет тигр полем, твердит молитву:

– Господи, пусть всякий год у меня родится по девяти детенышей, пожирают и поедают! Господи, пусть всякий год у меня родится по девяти детенышей, пожирают и поедают! – и так это ловко выговаривает, вот-вот от слова и станется: услышит Бог тигрову молитву и пойдут рождаться у тигра по девяти детенышей ежегодно, беда!

Поравнялся тигр с колючкой.

– Господи, пусть всякий год у меня родится по девяти детенышей, пожирают и поедают!

А заяц со страху не выдержал да перед самым носом и выпрыгнул.

Тигр вздрогнул – из памяти все и вышибло.

– Чего ты тут делаешь? – крикнул тигр на зайца.

– Я ничего, Еронимыч, очень страшно. Как ты сказал, что твои детеныши будут поедать моих зайчат, я и выскочил. Я тебя боюсь, Еронимыч!

– Постой, о чем это я молился-то, дай Бог памяти.

– А ты твердил, – сказал заяц, – «Господи, пусть через каждые девять лет родится у меня по одному детенышу!»

– Ах да! Ну, спасибо.

И пошел тигр от колючки.

– Господи, пусть через каждые девять лет родится у меня по одному детенышу! – твердил тигр молитву – и так ловко выговаривал, вот-вот от слова и станется: Бог услышит молитву и будет у тигра через каждые девять лет рождаться по одному и единому детенышу.

Да так оно и будет.

А заяц бежал по полю, усищами усатый пошевеливал: эка, ловко от тигра отбоярился, все-то нынче целы останутся, – и ребятишки голопузые и зайчата любезные.

2. Заяц – Добрый

Жила-была старуха и был у нее один сын. Бедно они жили: земли – сколько под ногтем и все тут. И повадился на их поле заяц: бегает усатый, хлеб травит.

Дозналась старуха.

– Самим есть нечего, тут еще… уж я тебя! – точила на зайца зуб старуха.

У соседа росла в саду старая вишня, пошла старуха к соседу за вишневым клеем.

Дал ей сосед клею, сварила старуха да с горяченьким прямо на поле.

А лежал на поле камушек, на этом камушке любил отдыхать заяц: наестся и рассядется, усами поводит от удовольствия. Старуха давно заприметила, взяла да этот заячий камушек клеем и вымазала.